Бгажба О.Х. История изучения средневековых памятников Абхазии

Одним из важнейших этапов истории Кавказа, в том числе и Абхазии, является средневековье. Для конкретного понимания этого сложного отрезка времени немаловажную роль играет археология. Ведь всесторонне изучая памятники (материальной) человеческой культуры, советские археологи не только восстанавливают конкретную древнюю и средневековую историю современных народов СССР; этим самым они содействуют выявлению того истинного вклада, какой внесли все советские народы, в том числе и народы Кавказа, в общую сокровищницу мировой культуры с древнейших времен. А в этом плане процесс историко-культурного развития Кавказского перешейка очень показателен. 

Кавказ - это не только неповторимо своеобразный этнографический музей. Многонациональный Кавказ - это один из древнейших очагов культуры нашей страны и всей Европы. И этот тезис прежде всего был высказан археологами.

К сожалению, имеющиеся в наличии археологические памятники интересующего нас времени на территории Абхазии изучены еще недостаточно. Поэтому в данный момент судить об эпохе средневековья этого края можно основываясь лишь на материалах сравнительно небольшого количества исследованных памятников.

На территории Абхазии имеются следующие группы памятников средневекового времени: поселения, могильники, крепостные сооружения, замки, храмы, дворцы и мосты.

Поселения средневекового времени известны во многих пунктах Абхазии (Сухуми, Новый Афон, Лыхны, Гагра, Хашупсе и др.).
 

Могильники интересующего нас времени обнаружены в Цебельде, Сухуми, Новом Афоне, Гагра и др.

Крепостные сооружения на территории Абхазии представлены богато: Анакопийская, Великая Абхазская стена, Хашупсинская, Цебельдинская н др. Эти оборонительные сооружения тесно связаны с историей Абхазии и являются для нас первостепенным источником.

В ранний период, до образования Абхазского царства, характерными крепостными сооружениями были родовые крепости, являвшиеся политическими и стратегическими центрами отдельных племен.

К более поздней поре раннего средневековья относятся некоторые крепости, имевшие большое государственное значение, например, закрывавшие горные проходы, ведущие в Абхазию, или путь, ведущий вдоль морского побережья. К ним относятся крепость в г. Гагра, мощные стены второй линии обороны Анакопии, многие сооружения, входящие в линию Абхазской стены.

В период развитого средневековья усиливается расчленение Абхазии на феодальные владения. Поэтому господствующим типом стали феодальные замки на возвышенных местах. Хорошим примером такого замка является замок Баграта. В ущелье, западнее р. Гумиста расположен замок Адзаба, в ущелье р. Бзыби замок Хасанта-Абаа.

В ряде перечисленных крепостных сооружений и др. пунктах Абхазии установлено наличие производственных мастерских: гончарных печей, печей для выжигания извести.

Более многочисленны в Абхазии архитектурные памятники, как и на всей территории Кавказа. К северо-западу от границ Абхазии они встречаются значительно реже. По сведениям, приведенным В. П. Пачулия, в Абхазии насчитывается 280 отдельно расположенных памятников и ансамблей. Подавляющее большинство из них относится к категории храмов. На многих холмах, бывших местом почитания языческих божеств, стояли небольшие простейшие архитектурные храмы, вернее часовни. В местах, известных как экономические и политические центры Абхазии, высятся прекрасные, сложной архитектуры храмы, частично пострадавшие от времени, полуразрушенные, частично сохранившиеся полностью и имеющие даже следы фресковой росписи. Наиболее известны из таких храмов Пицундский, Лыхненский, Драндский, Моквский, Ведийский.

Значительно реже встречаются в Абхазии архитектурные сооружения гражданского назначения. К ним относятся дворцы, каменные жилища абхазских феодалов, например, в с. Лыхны, около Нового Афона, недалеко от г. Гали и др.

Редким образцом путевых сооружений является Беслетский мост (Х-XI вв.) близ Сухуми. Имеются сведения о следах устоев других каменных мостов.

В данной статье мы пытаемся дать краткий очерк историко-археологического изучения памятников средневековья на территории Абхазии.

Наследие материальной культуры народа данной территории привлекало к себе внимание многих иностранцев, приезжавших в Абхазию в разное время в качестве путешественников, торговцев, миссионеров, послов и т. д. Они знакомились с краем, с его культурным, политическим и экономическим состоянием, что нашло отражение в их путевых заметках, отчетах, описаниях и зарисовках. Следует иметь в виду, что все эти свидетельства порой носят крайне неоднородный и случайный характер, в них часто встречаются поверхностные наблюдения и противоречивые суждения. Но вместе с тем их работы содержат богатый и разнообразный фактический материал, имеющий большое значение для: всестороннего изучения истории края.

Первые свидетельства иностранцев об Абхазии относятся к XVII в.

С целью пропаганды католицизма, начиная с 1626 г. вплоть до конца XVII в., в Грузию интенсивно направлялись миссионеры. В числе прибывших в Абхазию были итальянские монахи Арканджело Ламберти, Иосиф Цампи и художник Кристофоро Кастелли. За время своего пребывания они изучали страну, народ, его язык и обычаи.

В 1654 г. Ламберти издал в Неаполе "Сообщение о Колхиде", а в 1657 г. "Священную историю колхов". Наряду с освещением истории края и его населения, значительное место отводится описанию церковной организации, монастырей и церквей, религиозных праздников.

    Здесь впервые упоминается Илорский храм XI в., как особая святыня абхазов и мегрелов, известная по всей Западной Грузии; дается его описание и приводятся легенды, связанные с ним.

    Перу Иосифа Цампи принадлежит очерк о становлении христианства в Мегрелии, в котором дано также подробное описание некоторых храмов, в частности Бедия, Мокви, Илори, их убранства, обрядов жертвоприношения и проведения религиозных праздников. Свой труд Цампи подарил побывавшему в Абхазии и Мегрелии в 1672 г. французскому коммерсанту Жану Шардену. В 1687 г. Шарден издал в Лионе книгу4, в которую включил сочинение Цампи.

Но ни один из перечисленных "исследователей" не ставил и не мог поставить, в силу условий своего времени, перед собой археологических задач. Все они, в основном, были представителями духовенства, и это определяло круг их интересов. Эти люди, если и наблюдали какие-либо памятники материальной культуры, то ограничивались лишь фиксацией их наружного состояния. Однако их скромный труд нельзя предавать забвению.

После длительного перерыва, вызванного турецкой экспансией в Закавказье, в XIX в. снова наблюдается оживление интереса к Абхазии. В 1833 году ее посетил швейцарский ученый-археолог и натуралист Фредерик Дюбуа де Монперэ. Результатом многостороннего изучения Кавказа, населяющих его народов, их жизни и культурного наследия явился многотомный труд "Путешествие вокруг Кавказа", изданный в Париже в 1839 - 43 годах5. Это фактически первая научная работа, в которой описаны средневековые памятники архитектуры: Пицундский, Гагринский, Лыхненский храмы. Многие из этих памятников после Дюбуа, вследствие деятельности "Общества восстановления христианства на Кавказе", потеряли свой первоначальный облик.

Человек большой эрудиции и добросовестности, Дюбуа в некоторых выводах был поспешен. Объясняется это тем, что до него в этой области было сделано очень мало. Отсутствие археологического материала заставило его основывать свои выводы почти исключительно на литературных данных и свидетельствах древних авторов. Иногда он ссылается на своих предшественников: Шардена, Де-ля Мотре, Ротье, Мурие. Однако и эти последние дают весьма ограниченные сведения.

Ошибочным является предположение Дюбуа о местонахождении древнего города Диоскурии. Вопреки указаниям Страбона и Арриана, он помещает Диоскурию не на берегах Сухумской бухты, а у реки Скурча - Мармара (Кодорский мыс). Такой вывод Дюбуа тесно связан с его версией о происхождении Келасурской стены, которая, по его мнению, должна была защищать именно Диоскурию и ее колонии, что не оправдывается современными изысканиями. Можно считать установленным, что постройка грандиозного сооружения - Великой Абхазской стены - осуществлена не ранее VI в., когда Диоскурии уже не было.

Несмотря на все это, труд Дюбуа представляет собой большую ценность для специалиста, занимающегося изучением средневековой истории Северо-Западного Кавказа.

С XIX века, после того, как в русское подданство вошли Карталино-Кахетинское царство, а затем в 1810 г. и Абхазия, наряду с усилением политических и экономических связей России с Кавказом, проводятся первые попытки русских ученых по изучению истории и культуры кавказских народов. Для обследования архитектурных памятки, ков в 1838 г. Абхазию посетил профессор Нордман, который напечатал в Петербурге статью "Путешествие по Закавказскому краю". В ней он дает перечень сорока трех архитектурных памятников Абхазии с кратким их описанием. В этот перечень вошли Пицундский, Лыхненский, Илорский храмы и многие другие исторические объекты, заинтересовавшие Нордмана.

С более широкими задачами Грузию, а также Абхазию, посетил в 1847 г. академик Броссе. К изучению памятников он привлек грузинского историка Платона Иоселиани. Результатом исследования Броссе явился трехтомный труд в форме отчетов. Давая описание древних архитектурных сооружений, он главное свое внимание заостряет на древнегрузинских надписях, сохранившихся как на архитектурных памятниках, так и на произведениях чеканного искусства.

Интересны по своему содержанию и "Путевые заметки" П. С. Уваровой. Муж ее, археолог А. С. Уваров, был одним из организаторов Московского Археологического общества. "Путевые заметки" Уваровой носят описательный характер. Автора привлекает все: и экзотическая природа, и люди с их нравами, обычаями, и архитектурное творчество местного населения. Средневековые памятники Абхазии Уварова описывает с большой любовью и подробностью. Она во многом соглашается с Дюбуа по части объяснения назначения и происхождения Келасурской стены. Ее путевые заметки и описания христианских памятников- храма Симона Кананита в Пицунде, Лыхнах, церкви в имении Воронова, Келасурской стены - дают ценные сведения для изучения архитектурных памятников средневековой Абхазии.

Автор, скрывшийся под инициалами И. Н., в своей книге "Абхазия и в ней Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь" (1898 г.) касается некоторых исторических памятников Абхазии. Фактически эта работа слишком вольно копирует труд архимандрита Леонида (Кавелина), изданный под тем же названием в 1885 г. Упомянутые авторы впервые опубликовали памятники греческой письменности, найденные в развалинах Анакопийской крепости на Иверской горе. Этим надписям посвятил специальную работу акад. В. В. Латышев, в которой они получили полную расшифровку.

Заслуживает внимания камень с греческой надписью, которая переводится так: "...месяца марта... 6.437, индикта 2... Боже небесный, крепкий и бессмертный, упокой его. Аминь. Троица единосущная Христа боже, спаси боже недостойного твоего Евстафия пресвитера, написавшего (сие) Аминь".

Поставленная в надписи цифра 6.437 соответствует, по общепринятому счету, 929 г. н. э. Этот документ, несомненно, свидетельствует о существовании в данной местности христианства, богослужение в 30-х годах X в. (в царствование Константина Багрянородного) совершалось пресвитерами, говорившими и писавшими по-гречески.

Перевод другой плиты с надписью гласит: "Построена помыслом бога и богородицы и великим счастьем Константина Мономаха, великого царя и самодержца римлян содействием Евгения протоспафария Деспота и Федора Валанти, таксиарха Касы, сия дивная... лета 6.554 в месяце феврале, индикта 14-го".

Эта надпись датируется первой половиной XI в. "После покорения Ани, - пишет В. В. Латышев, - прекрасное стратегическое положение этой крепости могло внушить Константину Мономаху мысль сделать ее одной из операционных баз на побережье, и в этих видах, он, вероятно, и отдал протоспафарию Евгению и таксиарху Федору повеление ремонтировать укрепления или вновь построить какие-либо необходимые крепостные здания, а для удовлетворения религиозных потребностей гарнизона воздвигнуть церковь, которой раньше в самой крепости, быть может, вовсе не было".

Поворотным моментом в развитии кавказоведения и, в частности, в изучении археологии Абхазии явился V Археологический съезд, состоявшийся в Тифлисе в 1881 г. "Его влияние на общее развитие историко-археологического и этнографического изучения всего Кавказа в дореволюционный период было исключительно велико. Съезду предшествовала тщательная и глубокая подготовка, произведенная Подготовительным комитетом, объединившим усилия крупнейших ученых России, занимавшихся изучением Кавказа. Была разработана обширная и весьма разнообразная программа, как самого съезда, так и работ Подготовительного комитета. Впервые в план подготовительных работ к съезду были включены задачи изучения не только памятников христианских и классических, но и первобытных времен".

Подготовительная работа к съезду была связана с осуществлением серии экспедиционных работ по заранее разработанному плану.

Одними из деятельных участников в этой, своего рода "археологической кампании", внесшими большой вклад и в изучение средневековых памятников Абхазии, были историк Д. 3. Бакрадзе, и любители древностей В. Чернявский и А. Введенский.

Одного из замечательных грузинских ученых того времени Дмитрия Захарьевича Бакрадзе давно интересовали абхазские памятники. В 1859 г. он впервые посетил Абхазию. Результатом его поездки по Западной Грузии явилась статья, в которой он дает всестороннее описание районов древней культуры и памятников, приводит имевшиеся на них древние надписи16. При вторичном посещении Абхазии в 1865 г. он тщательно знакомится с ризницей Илорского храма, в которой особо отмечает золотой потир высокохудожественного исполнения. Это была, как он выяснил, бедийская напрестольная чаша, которая после запустения Ведийского храма XVII в. попала в Илори. Д. Бакрадзе был первый из исследователей, который увидел и описал эту чашу. Третий раз он побывал в Абхазии в 1886 г. Тогда он увидел бедийскую чашу без ножки, которая к этому времени была уже утрачена.

Им же в 1875 г. написана его замечательная работа "Кавказ в древних памятниках христианства", в которой делается ценный обзор памятников христианства на Кавказе, в том числе и Абхазии.

Одним из любителей археологии Абхазии был В. И. Чернявский - по профессии натуралист-зоолог. Он приехал в Сухуми на постоянное местожительство в 1870 г. с целью изучения Черноморской береговой фауны. Прожив здесь более 40 лет, он много времени посвятил выявлению и изучению местных памятников, печатал заметки в "Известиях Императорского Российского Географического Общества", в газете "Черноморский вестник". В. Чернявский считал, что Великая Абхазская стена заходит в море у устья реки Келасури и доходит до Сухумской крепости. Кроме того, впервые им были исследованы подводные иены на дне Сухумской бухты против устья р. Беслетки.

    Следует отметить и заслуги другого любителя абхазской археологии А. Н. Введенского. Он взялся составить археологическую карту Абхазии, произвести подробное описание развалин в Келасури, собрать местные предания о башнях-крепостях и других древних сооружениях.

А. Н. Введенский сделал замечания на записку С. В. Чернявского о памятниках Западного Закавказья.

Так А. Н. Введенский считал, что остатки фундаментов, лежащие на водоразделе рек Келасури и Беслетки, по всей вероятности, "служили основанием древних заводских построек", так как, по преданию абхазцев, в этом месте добывали свинец.

В 12 км от реки Бзыби им зафиксированы также остатки храма Хаджала-бей (по своему плану напоминающего Пицундский). В народе ходили слухи, что в нем находятся какие-то свертки. А. Н. Введенский подозревал: не спрятаны ли в этом храме "пергаменты" - старинные письменные памятники - из библиотеки Пицундского патриарха.

Эти сообщения, безусловно, заслуживают интереса и внимания.

80-е годы XIX в. характеризуются заметным оживлением в археологическом изучении Кавказа, в том числе и Абхазии, вызванным работами V Археологического съезда. В Закавказье к этому времени уже деятельно работало организованное в Тифлисе Кавказское общество, любителей археологии, которое было тесно связано с Московским археологическим обществом.

Первые серьезные начинания в области археологического изучения Абхазии в дореволюционный период тесно связаны с именем В. И. Сизова. Еще в 1886 г. он принял на себя поручение Московского археологического общества заняться исследованиями восточного побережья Черного моря. Сизов произвел раскопки на территории Сухуми, давшие конкретный материал, указывающий на то, что город находится на месте обширного древнего поселения, существовавшего до нашей эры.

При изучении Сухумской крепости он установил, что нижние части ее относятся к римскому времени. Верхнюю часть стены, свалившуюся в сторону моря, он отнес к развитому средневековью (XI -XII вв.). Сизов кратко охарактеризовал черепки поливной посуды и указал на их местное происхождение.

По заданию Московского археологического общества в 1888 году памятники Абхазии посетил архитектор А. М. Павлинов. Он побывал в Пицунде, Мокве, Бедия, Илори, в Кутаиси и составил краткие описания находящихся там церковных сооружений. Как указывает Павлинов, эти сооружения представляют смесь, сочетание центрально-купольной системы с базиличной, в которых эффект сосредотачивается у алтаря и над ним. Однако нам кажется ошибочным следующий вывод Павлинова: "Церкви эти.., хотя и принадлежат Кавказу, но, вероятно, построены греками". Не умаляя роли Византии, нельзя также не учитывать ту местную традицию в архитектуре, которая уже прочно установилась к X -XII вв. в постройках большинства церквей на территории Абхазии.

В предреволюционные годы полезной была и деятельность "Общества любителей и исследователей природы и населения Сухумского округа". Им был организован музей, где имелся и археологический отдел. Кроме того, в дореволюционные годы работала Сухумская церковно-археологическая комиссия, в круг интересов которой входили христианские памятники Абхазии. Комиссия издала брошюру О. Ермолаевой о Ведийском храме.

Таким образом, до революции, несмотря на неблагоприятные условия, отдельными путешественниками, любителями и историками проведена полезная работа по изучению исторических памятников средневековой Абхазии. Но по сравнению с многообразием и богатством памятников средневековья эти работы были отрывочны, эпизодичны. Ни один из перечисленных исследователей никаких больших археологических и историографических задач перед собой не ставил. Основной упор делался на христианские памятники, а бытовые памятники (жилища, различные хозяйственные строения и др.) не изучались.

В дореволюционное время не было возможностей для планомерного историко-археологического изучения средневековых памятников Абхазии. На это мероприятие тогда не отпускались средства и все зависело от инициативы отдельных обществ и любителей старины.

Только после победы Великой Октябрьской социалистической революции в России в 1917 г. и после установления Советской власти в Абхазии в 1921 г. появились благоприятные условия для историко-археологического изучения края.

    В 20-х годах были сделаны первые шаги в области изучения абхазской археологии, предпринятые М. М. Иващенко и В. И. Стражевым, а работы К. Кудрявцева, С. М. Ашхацава и Д. И. Гулиа дали первые наброски истории Абхазии.

Общее оживление краеведческой работы было связано с созданием в 1922 г. Абхазского научного общества. В конце апреля этого же года начал функционировать музей Общества, который пополнился к этому времени ценными археологическими экспонатами.

В 1925 г. Абхазское научное общество поручило проф. А. С. Башкирову произвести археологическое обследование северной части побережья Абхазии. Ученым были обследованы Сухуми и его окрестности, Пицундский мыс, Лыхны, район реки Псырцха.

Интересные результаты были получены А. С. Башкировым при обследовании Сухумской (турецкой) крепости, расположенной на берегу моря близ порта. Расчистка берега, подмываемого морем, выявила здесь три культурных наслоения:

а) слой турецкого времени (XVI -XVIII вв.), состоящий из обломков местных керамических изделий: плоских черепиц, водопроводных труб, кувшинов и пр.;

б) слой XI -XIII вв., состоящий из поливной посуды, разнообразной окраски и орнамента;

в) слой римского времени - II -IV вв. с хорошо изготовленной краснолаковой посудой.

Увязывая эти слои с древними кладками, Башкиров дает найденным развалинам следующее объяснение:

"Анализируя фрагмент древней стены, мы видим в конструкции ее кладки явные признаки византийской архитектурной традиции. По аналогии с другими памятниками эти традиции весьма близки к X - XI вв., следовательно к этой эпохе можно отнести открытые монументальные фрагменты стен. Но эпоха X -XII вв. использовала материал более древнего времени, принадлежащий к архитектурным сооружениям, пришедшим, очевидно, к этому времени в руинное состояние и построенным в эпоху позднеримскую II -IV вв. н. э. Таким образом, изучая комплексы руин юго-западной башни старинного укрепления, мы видим здесь остатки трех культур: турецкой, византийской и римской".

Как справедливо отмечает археолог Л. Н. Соловьев, собственно говоря, Башкиров видел здесь кладку стен только двух эпох: стены турецкого времени, лежащей уже в море, и стен, обнаженных в результате морского прибоя, которые Башкиров ошибочно посчитал относящимися к византийскому времени, на деле они принадлежат римскому Себастополису.

На Иверской горе (Новый Афон) внимание Башкирова привлекли развалины крепости, которые он приписал Анакопии. Храм же на вершине горы он относит к VIII -IX вв.

Кроме того, А. С. Башкиров сделал описание Пицундского и Лыхненского храмов, датируя их XI -XII вв. В Лыхны его также привлекли руины дворца владетельных князей Шервашидзе-Чачба, на которые до этого обращалось очень мало внимания. А между тем его архитектурная структура, если уже молчат письменные источники, дает нам весьма интересные детали о том, что он имеет свою историю. "Дворец разрушен по приказанию русских властей после восстания в Лыхнах в 1886 г." и с этого момента не был заселен. Башкиров подробно описал руины этого своеобразного бытового памятника, когда-то обширного и, по меньшей мере, двухэтажного богатого дворца.

Кроме того, Башкиров в Пицунде исследовал еще ряд бытовых памятников: Пицундский акведук, являющийся монументальным сооружением, и следы городища. "На поверхности огороженного пространства,- пишет Башкиров, - нет никаких фрагментов древних построек, но холмистая и неспокойная почва говорит опытному глазу археолога о том, что в ней скрываются архитектурные фрагменты и иные следы большой культурной жизни... При земляных садовых работах в почве были сплошь находимы архитектурные фрагменты и черепки.., были открыты остатки храма с мозаичными полами".

Следует сказать, что Башкирову принадлежит большая заслуга в деле развертывания археологических изысканий в Абхазии.

Значителен вклад в археологическое изучение Абхазии М. М. Иващенко, обследовавшего и некоторые средневековые памятники (Келасурская стена и развалины крепости в сел. Псху).

Великую Абхазскую стену он рассматривает как своеобразный и интересный памятник, вокруг которого возникает много споров. Ссылаясь на неопределенность данных, Иващенко скептически относится к существованию сплошной стены31, хотя еще Дюбуа, Уварова, Чернявский и др. настойчиво указывали на существование сплошной стены.

Как и многих других исследователей М. М. Иващенко волнует вопрос, кем и когда была построена стена. Он считает, что ее воздвигли византийцы при Юстиниане (VI в.). Она предназначалась для защиты Абхазии от набегов соседних горских племен. Но вряд ли византийское правительство осуществляло возведение такого грандиозного сооружения для защиты Абхазии; вероятнее, что оно преследовало свои далеко идущие цели. Прежде всего, нужно было защищать свои владения от вторжения "варварских племен" со стороны Северного Кавказа.

Следует подчеркнуть, что если даже это грандиозное фортификационное сооружение и возводилось по инициативе и под руководством Византии, то создавалось оно местным населением, из местных строительных материалов и с учетом местного опыта возведения оборонительных сооружений в горных условиях. "В силу этого обстоятельства, такой выдающийся памятник материальной культуры, как Великая Абхазская стена, должен быть признан творением местных народностей, в первую очередь, абхазов и грузин".

В статье М. М. Иващенко "О направлении Келасурской стены" оставался неясным вопрос о том, где именно ее конец.

    Большого внимания заслуживает работа, проведенная Л. Н. Соловьевым по изучению оборонительных сооружений средневековой Абхазии. Автор касается таких важных памятников, как: Гагрская, Анакопийская крепости и Келасурская стена.

По выявлению и описанию исторических памятников значительную работу провели местные краеведы и работники Абгосмузея. Одним из неутомимых краеведов был И. Адзинба, умерший в 1942 г.

В 1958 г. опубликована его книга "Архитектурные памятники Абхазии", которая знакомит читателя со многими ранее неизвестными в литературе памятниками. Интересна по своему содержанию глава "Десять дней по Великой Абхазской стене". Он провел большую работу по регистрации остатков стены и по установлению ее общего направления. Адзинба считает, что она опирается двумя концами на побережье Черного моря. Однако, это спорный вопрос, который разрешат, по-видимому, дальнейшие исследования. Автор стремится выяснить связь стены с перевальными путями через Главный Кавказский хребет. Относительно датировки стены он соглашается с Иващенко.

В начале 30-х годов в Абхазии был создан более прочный фундамент для организации археологических исследований. В это время был основан Абхазский научно-исследовательский институт (АбНИИ), в дальнейшем переименованный в Абхазский институт языка, литературы и истории им. Д. И. Гулиа АН Грузинской ССР. С деятельностью этого института связаны сдвиги в области археологических изысканий в Абхазии. Однако средневековые памятники долго оставались вне поля зрения археологов.

В марте 1952 г. Абхазским институтом языка, литературы и истории АН Грузинской ССР был исследован небольшой участок, прилегавший к развалинам южной стены Сухумской крепости. Здесь было выявлено четыре культурных слоя, два из которых относятся к средневековому времени. Первый слой, характеризующийся в основном обломками керамических вещей, датируется XVI -XVIII вв. Второй можно отнести к XI- XIII вв., о чем свидетельствуют обломки стеклянных браслетов, черепки, покрытые глазурью различной окраски, фрагменты простой посуды из красной и серовато-черной глины.

Сухумская крепость подвергалась раскопкам и в последующие годы. В 1958 г. археологами Л. Н. Соловьевым и Л. А. Щервашидзе была начата работа по исследованию древних оборонительных стен в южной части крепости, которую они завершили в 1959 г. Снаружи у северного угла башни № 1 ими было найдено большое количество кубиков от стенной мозаики; некоторые из них были вмазаны в небольшие куски штукатурки. "Найденные остатки стенной мозаики по своему виду близки Цромской мозаике VII в. По-видимому, вблизи башни № 1 находилось помещение, украшенное мозаикой. Возможно это был храм, так как рядом археологи вскрыли несколько христианских погребений".

В 1954 г., в связи с подготовкой "Очерков по истории Абхазии". Абхазский институт языка, литературы и истории поручил археологу М. М. Трапш произвести раскопки в Замке Баграта, который своей загадочностью давно привлекал многих исследователей.

В том же 1954 г. проводились рекогносцировочные работы в крепостном дворе Замка Баграта, в результате которых были обнаружены большие глиняные кувшины, обломки поливной керамики, фрагменты грубой кухонной посуды, железные наконечники стрел и др. В 1955 году экспедиция института вскрыла весь крепостной двор замка, а в июле 1955 г. было закончено исследование наружной стороны крепостной стены.

К средневековому периоду, наряду с перечисленными выше находками, относятся также обнаруженные в крепостном дворе Замка Баграта три погреба с большими глиняными кувшинами, предназначенными для хранения продовольственных запасов, главным образом вина и воды. Время сооружения замка датируется началом X в., т. е. периодом существования Абхазского царства. Это место, очевидно, не раз было ареной жарких схваток с захватчиками, о чем свидетельствует пролом в стене замка и значительное количество разновременных наконечников стрел, обнаруженных с наружной стороны крепости. Некоторые из них согнуты, видимо, во время удара.

Замок Баграта, по-видимому, был крепостью-убежищем для местного привилегированного общества. Результаты раскопок дают основание считать, что у средневековых жителей нынешнего Сухуми были хорошо развиты гончарное, ткацкое ремесла, военное дело и скотоводство. Материал раскопок очень ценен. Однако замок Баграта требует еще дальнейшего изучения, в частности, анализа кладок стен.

В 1957 - 58 гг. комплексной археологической экспедицией были проведены раскопки в районе Нового Афона. Было установлено, что в этом районе в средние века существовали город и крепость Анакопия, остатки которой сохранились на Иверской горе. Крепость состоит из двух основных линий обороны. Первая линия укреплений - цитадель с двумя башнями располагается на вершине горы, вторая находится ниже цитадели и состоит из двух крепостных стен: южной и западной.

Все это свидетельствует о хорошей продуманности в постройке крепостных сооружений.

Археологическими раскопками, произведенными в башнях южной стены второй линии обороны, установлены три основных разновременных культурных слоя. Первый слой может быть отнесен к X -XII вв. Второй же к VIII -IX вв. Третий слой в целом является основным строительным слоем башен и стен второй линии обороны. Он относится к VII в. Таким образом, на основании археологических исследований этих трех слоев, можно отнести постройку второй линии обороны к VII в.

Внутри крепости была также изучена небольшая церковь XI в. зального типа с выступающей полукруглой абсидой.

Большое внимание привлекают найденные монеты, свидетельствующие о тесных связях местного населения с другими странами.

Одним из интереснейших древних городов Абхазии является Пицунда. Археологические раскопки там начали проводиться в 1952 г. Институтом истории им. И. А. Джавахишвили АН Грузинской ССР (вначале совместно с Абхазским институтом). Эти раскопки продолжаются и в настоящее время. Однако средневековый слой там выражен слабо.

Особенно ценным открытием археологов следует считать Пицундскую мозаику и древнейший храм на территории акрополя. Абсида храма многогранна и отличается разновременными наслоениями, что дает возможность археологам считать храм памятником эпохи распространения христианства в Абхазии, т. е. пятого шестого веков.

Во время археологических раскопок на территории Пицунды 1955г. была найдена вислая печать Абхазского владетеля VIII века, на которой имеется надпись "Константинос Абасгиос", т. е. "Константин Абхазский".

В 1957 г. вышла в свет работа Р. О. Шмерлинг, посвященная датировке росписи замечательного Ведийского храма, который был воздвигнут на рубеже X -XI вв. царем Багратом III. Как указывает Р. О. Шмерлинг "вместо имеющих большое научное значение обозначений должностей и имен, сопровождавших в свое время изображения, фрагментированная и размытая живопись сохранила лишь обрывки отдельных букв, смысловая связь между которыми в основном утрачена".

С Ведийским храмом связана чаша золотого потира с ктиторской надписью Баграта, царя Абхазии, и его матери царицы Гурандухт, которые пожертвовали чашу построенной церкви. До начала 30-х годов чаша хранилась в церкви Илори\; после была передана в краеведческий музей в Сухуми. Сейчас находится в музее в Тбилиси.

В русском переводе надпись гласит: "Христе! Святая Богородица, будь заступницей перед сыном твоим Баграту абхазскому царю и матери его царице Гурандухте, пожертвовавшим сию чашу, украсившим сей алтарь и поставившим сию святую церковь. Аминь!".

В последние годы искусствоведом Л. А. Шервашидзе было раскрыто несколько неизвестных храмов47 средней величины: около Сухуми в сел. Бедия и сел. Речхо-Цхири (оба в Гальском районе) и в Октомбери (Сухумский район). Эти памятники относятся к XIV -XV вв. эпохе, слабо освещенной в отношении средневекового строительства.

Одному из важных христианских памятников Восточной Абхазии - Илорскому храму посвящена монография А. К. Кация.

В плане изучения средневековых архитектурных памятников Абхазии интересна на наш взгляд и работа, проведенная В. А. Кузнецовым по исследованию северного Зеленчукского храма. Хотя он непосредственно занимается памятниками аланской культуры на Сев. Кавказе, однако исследователь касается и некоторых средневековых памятников Абхазии. Тесно связанный с группой абхазских храмов X в. (Лыхны, Пицунда) и имеющий с ними одинаковые истоки, северный Зеленчукский храм указывает на интенсивные политические и культурные сношения Абхазии с западной частью Алании.

Археологические раскопки, проведенные за последние десять лет, дали богатый материал, свидетельствующий о высокой культуре Абхазии.

Деятельность Абхазского института языка, литературы и истории по исследованию памятников средневековья в Абхазии тесно связана с работой Абхазского совета Грузинского общества охраны памятников культуры и Абхазского госмузея краеведения. Популяризации архитектурных памятников культуры Абхазской АССР большое внимание уделяет В. П. Пачулиа, который выявил ряд интересных объектов старины. Особо следует отметить замечательный Герзеульский архитектурный комплекс (развалины крепости, дворца, оборонительных стен, башен, водопровода и т. д.), который доселе был неизвестен в научной литературе.

Летом 1964 года археолог Л. Н. Соловьев и искусствовед-археолог Л. А. Шервашидзе поставили перед собой задачу: пройти по линии Великой Абхазской стены в тех местах, где она уходит вглубь гор и еще никем не описана, и приступили к ее разрешению. Ими была обнаружена линия укреплений вместе с башнями, входящая в общий комплекс всей Великой Абхазской стены по Панавскому хребту. Они высказали предположение, что Великая Абхазская стена нераздельно связана с Великой Абхазской дорогой, которая кратчайшим путем соединяла Сухуми с берегом реки Ингур, т. е. с восточной границей Абхазии.

Можно надеяться, что в скором времени будут получены еще более интересные результаты.

В исторических исследованиях средневековой Абхазии до сих пор очень слабо привлекался археологический материал. Его скудность явно ощущается в упомянутых выше трудах Ашхацава, Д. Гулиа и К. Кудрявцева, в Кратком очерке истории Абхазии А. В. Фадеева. Археологический материал используется в капитальных исследованиях Ш. Д. Инал-ипа и 3. В. Анчабадзе, посвященных подробному и систематическому изложению истории и этнографии Абхазии, а также в соответствующих главах коллективного труда по истории Абхазии. Как видно из вышеизложенного, в истории изучения средневековых памятников Абхазии намечается ряд этапов:

первый этап (XVII - 80-е г. XIX в.) характеризуется постепенным ростом интереса к средневековым памятникам Абхазии, сбором информации о них и регистрацией этих памятников при чисто визуальном описании;

второй этап (80-е годы XIX в. o 1921 г.) приводит к некоторому оживлению археологического изучения Абхазии, накоплению археологического материала, вызванному как работами подготовительного комитета к V археологическому съезду, так и дальнейшими научными изысканиями ученых после самого съезда.

Скромный, но полезный труд путешественников, миссионеров привлек внимание ученых, заинтересовал их и дал стимул к дальнейшим исследованиям;

третий этап (1921 - 30-е годы), начавшийся после установления Советской власти в Абхазии, тесно связан с работой Абхазского научного общества. Наблюдается значительное повышение интереса к средневековым памятникам Абхазии, дальнейшее накопление археологического материала;

четвертый этап (начиная с 30-х гг. XX в. по настоящее время), неразрывно связанный с деятельностью Абхазского научно-исследовательского института истории, языка и литературы им. Д. И. Гулиа, характеризуется планомерной, целенаправленной работой в археологическом изучении Абхазии, появлением своих местных национальных кадров. Произошли существенные изменения и в самой методике полевых исследований. Вместо шурфов, небольших квадратных колодцев, узких траншей стали применяться раскопки широкой площадью.

Абхазские памятники средневековья еще недостаточно исследованы. Всестороннее изучение таких важных памятников средневековой Абхазии, как Великая Абхазская стена, Анакопия, Замок Баграта, Сухумская крепость и др., дает нам возможность поставить много нужных проблем и решить много спорных вопросов.

Весьма интересно воссоздать картину защиты средневекового города, выявить уровень фортификационного искусства Абхазии, более точно датировать некоторые укрепления.

Картина средневекового города будет неполной, если пройти мимо хозяйственной его жизни, развития различных ремесел, как-то: гончарного, кузнечного дела, ткачества. На примере же глазурованной керамики необходимо показать художественное мастерство народа. По материалу, способу приготовления, орнаменту и т. д. целесообразно проследить тесные связи, которые существовали в то время между Абхазией и др. средневековыми государствами. Не менее интересным является вопрос о вооружении средневекового воина-абхазца.

Обязательно нужно остановиться и на христианских памятниках архитектуры средневековой Абхазии, где наряду с влиянием Византии, можно выявить свою кровную национальную школу.

Всю эту сложную картину невозможно воссоздать без привлечения археологического материала.

 

Бгажба О.Х. История изучения средневековых памятников Абхазии
// Материалы по археологии Абхазии. Тбилиси, 1967, с. 115-128