Черкесия и Крымское ханство. Часть 2

Вторая половина XV в.-1783 г.

Один из первых крымских ханов Нур-Девлет, занимавший трон трижды, одно время укрывался в Черкесии. В крымско-русской переписке упоминается его жена «Юмадыкова дочь» (1). Имя

ханского тестя - Юмадык - звучит очень по-адыгски. Оно созвучно ряду имен и фамилий в Черкесии - например, фамилии Жемадук. Быть может, укрываясь в Черкесии, Нур-Девлет проживал в селении родственников своей жены.

Один из первых крымских ханов Нур-Девлет, занимавший трон трижды, одно время укрывался в Черкесии. Брат Нур-Девлета Менгли-Гирей, также занимавший крымский престол трижды, был женат на черкешенке. Хафса, супруга османского султана Селима Явуза и мать Сулеймана Великолепного, согласно В. Аллену, была дочерью Менгли-Гирея, рожденной его женой-черкешенкой. Отсюда Аллен выводит «типично черкесский профиль» султана Сулеймана (2). Создается впечатление, что черкесской принадлежности придавалось большое значение, поскольку дочь Менгли-Гирея была для османов черкешенкой, несмотря на столь знатного отца-чингизида. Само по себе характерно, что османские и европейские источники подчеркивают именно черкесскую половину ее происхождения (3).

Сахиб-Гирей I в 1533 г., согласно сообщению московского посла В. Левашова, едет в Керчь для встречи своей будущей супруги-черкешенки. А. М. Некрасов справедливо считает ее представительницей знатного семейства (4). Почему хан не мог поехать в саму Черкесию, но поехал максимально далеко, как только мог, для встречи будущей супруги? Очевидно, что подобная поездка была невозможна даже после его походов 1539 и 1545 гг.

Девлет-Гирей I, один из наиболее могущественных крымских ханов, имел значительное черкесское окружение. Он был зятем князя Тарзатыка, сыновья которого, упоминаемые в русских источниках как Татар-мурза и Ахмет-Аспат Черкасские, служили при его дворе. Младшая жена хана также была черкесской аристократкой, а ее брат служил у хана. Главными конюшими у Девлет-Гирея и у калга-султана Мухаммед-Гирея (сына старшей черкешенки) были черкесские дворяне Толбулдук и Верхуша Черкасские (5).

«В целом сведений о происхождении ханских жен немного, - отмечает А.М. Некрасов, - но известно, например, что во второй половине XVI в. среди них все чаще появляются уроженки Северного Кавказа. Из знатной адыгской семьи была супруга Девлет-Гирея, Айше-Фатьма-Султан; ее брат бей Азхад (Ахмед) входил в число приближенных хана; сестрой находившегося на службе у хана адыга Алклыч-мирзы называют источники другую жену хана, Хан-Сугру. Наконец, черкешенкой была и невестка Девлет-Гирея - жена Ислам-Гирея, при хане состоял брат «царицы» Али-мирза» (6).

Некоторые из ханских жен и матерей активно вмешивались в политику, а их политические пристрастия могли быть отражением внешнеполитических курсов княжеских домов Черкесии. Так, старшая жена Девлет-Гирея откровенно лоббировала пропольско-литовский курс ханства. Московский посол А. Нагой сообщал, что хан «жалует свою большую царицу Аиша Фатма салтану... думает... со царицею и слушает ее» (7). Подавляющее большинство крымских ханов XVII-XVIII вв. являлись потомками Девлет-Гирея и Айше-Фатьмы-Султан по ветви их старшего сына Мухаммед-Гирея II (1577-1584).

Согласно крымским хронистам, матерью Джанибек-Гирея II (1610-1622; 1627-1635) и Мухаммед-Гирея IV (1642-1644) была черкешенка - дочь бесленеевского князя (8). Судьба этой черкешенки показывает нам, насколько влиятельной дамой могла стать уроженка Черкесии, выйдя однажды замуж за гирейского принца. Чтобы разобраться в главных вехах биографии этой черкесской княжны-ханши необходимо обратиться к В. Д. Смирнову: «Крымские историки повествуют о Джаныбеке II, что он был сын Шакай Мубарек-Герая, одного из сыновей Девлет-Герая I. Этот Шакай-султан во времена жестокостей Гази-Герая бежал в черкесские пределы, где и умер, оставив двух сыновей - Джаныбек-Герая и Девлет-Герая.

Мать их была дочь князя черкесского племени Бесленей. По смерти мужа она некоторое время жила на своей родине. Но потом на ней женился Фетх-Герай. Вскоре по умерщвлении этого последнего Гази-Гераем, снова овдовевшая черкешенка опять вернулась с обоими детьми в родительский дом. Когда Селямет-Герай сделался ханом, то и он, по прибытии в Крым, через посредство Шагин-Герая взял себе в жены эту даму, и таким образом дети ее очутились под ханской опекою. После бегства Мухаммед-Герая (будущего хана Мухаммед-Гирея III, правившего в 1622-1627) с Шагин-Гераем, Джаныбек сделан был калгою, а Девлет-Герай, его брат, нур-эд-дином, конечно, не без участия и ходатайства своей матери, должно быть, обворожительной особы, коли до трех раз находились искатели руки ее» (9).

И в другом месте своей книги, говоря о происхождении Мухаммед-Гирея IV, Смирнов указывает, что он «родился три месяца спустя после смерти отца своего Селямет-Герая и, будучи по матери сводным братом Джаныбек-Герая, остался на попечении последнего». После отставки Джаныбек-Герая «он себе не унывал и постарался завести связи с государственными сановниками Порты. Благодаря их-то старанию Мухаммед-Герай IV и получил ханство» (10).

Гиреи - черкесские воспитанники

Согласно записке Шагин-Гирея, последнего крымского хана, первым воспитанником черкесов являлся не кто-нибудь, а сам великий золотоордынский хан Узбек: «711-го (года) во времена Тохтага-хана, черкесы взяли для воспитания Азбек-султана, родного племянника помянутого хана; когда же Тохтага-хан умре, а брат его заступил место, то с тех пор и поныне во всяком племени черкесском воспитают султанов и по большей части все султаны, государи наши, суть вскормленники оного народа» (11).

Мухамед-Гирей III весной 1622 г. совершает поход в Черкесию. «Да в том же походе в черкасех Мансырова родства Кантемиров брат Салмаш-мурза умыслом, а не на бою, убил де черкашенина, а тот де черкашенин крымскому Мамет-Гирею царю дядька... Да как де царь шел из войны из черкас... и с дороги де не дошед Крыму, Мансырова родства Кантемир-мурза Дивеев с братьею и с своими татары от крымского царя отложился и пошли к турскому к Белугороду, что на Дунае, ...что у них (то есть у крымского хана) с Кантемир-мурзою рознь... А отложился де Кантемир-мурза с братьею от крымского царя, боясь его, царя и Шен-Гирея, что брат его Кантемиров убил его царева дядьку» (12).

Хан, совершающий поход против черкесов, сам является черкесским воспитанником и в конфликт вовлечен некий черкесский аристократ - ханский аталык-«дядька». Его убийство, совершенное ближайшими соратниками хана в этом походе - мурзами Мансуровской орды - вызывает острый конфликт уже внутри ханского лагеря.

Сын Бахадур-Гирея (1638-1642) Мубарек-Гирей султан, согласно Челеби, был воспитан «в стране черкесов, в племени Заба» (13).

В 40-60 годах XVII века, согласно материалам Эвлия Челеби, каждое черкесское племя имело у себя по чингизиду, надеясь усадить на крымский трон своего ставленника. «Когда он (от нас) уйдет, - заявляли темиргоевцы, - это, может быть, станет залогом дружбы, он станет ханом, и нам от этого будет польза» (14).

Автор последней трети XVII века Хюсейн Хезарфенн: «И если у хана рождаются сыновья, то для воспитания, а также чтобы засвидетельствовать свою покорность, (черкесские беи) берут их и воспитывают до совершеннолетия. Некоторые сыновья ханов живут в этих местах до тех пор, пока не станут взрослыми... После совершеннолетия хан-заде, так же как своему отцу, оказывает почтение и своему (воспитателю) аталыку. Если воспитанный таким образом хан-заде получал от великого государства власть, то старался своего аталыка и молочного брата обогатить больше, чем других» (15).

Анонимный турецкий автор писал в 1740 г.: «Ханских детей мужского пола отправляют на Кавказ, откуда они возвращаются в родительский дом уже парнями» (16).

Ханычи, воспитанные в Черкесии, владели адыгским-черкесским языком как своим родным: они начинали усваивать его с молоком кормилицы-черкешенки. Подчас складывалась ситуация, когда представитель рода Гиреев лучше владел адыга- бзэ, чем татарским и, тем паче, турецким. Речь Сахиб Гирей-хана, как отмечает ханский биограф, «была не чисто татарская, не черкесская, не турецкая, а скорее представляла смесь всех этих языков» (17).

Побеги Гиреев в Черкесию

В 1446 г. царевичи Большой Орды Касим и Ягуп, сыновья Улуг-Махмеда, опасаясь покушений со стороны своего брата Махмудека, объявившего себя ханом, бежали в «землю черкесов» (18). Отсюда они совершили поход на Москву с целью реставрации на великокняжеском престоле своего союзника Василия II Темного. «Мы из земли Черкасской и друзья великого князя, - заявили царевичи, - знаем, что сделали с ним братья недостойные (имеется в виду Дмитрий Шемяка, Иван Можайский и Борис Тверской, ослепившие Василия); помним любовь и хлеб его; желаем теперь доказать ему нашу благодарность» (19).

Вряд ли беглые царевичи могли располагать собственными значительными отрядами. Похоже

на то, что все их войско состояло из черкесов. Бегство в Черкесию было, скорее всего, не случайным. Вполне вероятно, что Касим и Ягуп, как позднее многие астраханские и крымские ханы, были воспитаны в Черкесии, либо имели здесь родственников по материнской линии.

Одним из наиболее часто встречающихся упоминаний Черкесии в работе Смирнова является указание на бегство в эту страну представителей династического рода Гиреев. Оказывается, что Черкесия была настолько тесно связанной с Крымом страной, что ханы, претенденты на трон, потерпевшие поражение в борьбе за него, опальные принцы крови и другие крымские аристократы практически безошибочно на протяжении более чем трех веков пользовались страной черкесов как надежным убежищем, куда не доставала рука властного родственника из Бахчисарая.

В Черкесии были родственники по линии матери или жены, приемные родители, антикрымски настроенные группировки и все это вместе взятое позволяло беглецу из Крыма найти среди черкесов хотя бы временное убежище. Черкесы использовались как военный ресурс для захвата трона в Крыму.

Еще чаще упоминаются случаи, когда тот или иной Гирей бежит в Черкесию, а уже оттуда в Турцию. Почти всегда опальный чингизид спасается не в турецких владениях Крыма, а именно в Черкесии. Поэтому, назвав Черкесию очень приближенной к Крыму страной (в политическом смысле), мы должны признать и то, что она была одновременно и очень удалена от Бахчисарая. То есть - она была, фактически, независимой страной.

Итак, обратимся к тем примерам, которые приводит Смирнов, описывая побеги Гиреев в Черкесию. Шакай Мубарек-Гирей, племянник Гази-Гирея II (1588-1608), из опасения расправы со стороны хана «ушел в страны черкесские и там проживал». Шагин-Гирей, внук хана Мухаммад-Гирея II (1577-1584), из опасения расправы со стороны хана Гази-Гирея II, «убежал в Черкесию». Сам Гази-Гирей II, от которого бежали в Черкесию два вышеназванных султана, также «опасаясь неминуемого гнева и мщения султанского (османского султана), поспешил выстроить в пределах черкесских укрепленный замок, наименованный Гази-Керманом, с целью заранее запастись убежищем, куда бы он мог укрыться в случае преследования его султаном за самовольную отлучку из венгерского похода в Крым, так что будто бы и умер-то он дорогою в новопостроенное укрепление в Темрюке».

Вышеназванный Шагин-Гирей еще раз бежит к черкесам после своего поражения в борьбе за власть. Хан Мухаммад-Гирей IV после своего свержения в 1665 г., «помышляя только уже о том, как бы спасти свою голову, покинул свои пределы и прямо бежал в страну черкесов». Представители преследуемой побочной ветви Гиреев - так называемые Чобан-Гиреи, боясь преследований со стороны вышеназванного хана Мухаммад-Гирея, «бежали к абазам и черкесам». Хан Селим-Гирей I в юности «должен был спасаться от посягательств на его жизнь в разных местностях Черкесии». Шегбаз-Гирей, один из сыновей хана Селим-Гирея, «под предлогом охоты удалился в Черкесию», где дождался своего назначения на пост калги, которое было дано ему прямо из Порты. Смещенный с ханского трона Девлет-Гирей II, после неудачной попытки сопротивляться решению османского султана, в начале 1703 г. «с десятью человеками удалился к черкесам» (20).

Рука хана могла достать знатного беглеца в Черкесии, но для этого было необходимо приложить военные и дипломатические усилия, а успех был не гарантирован. В любом случае, беглец получал передышку, мог отсидеться, заручиться поддержкой турок и уже из Черкесии направиться морем в Стамбул.

Воинское искусство черкесов

В середине XVII в. оценки статуса черкесов как воинов в книге Эвлия Челеби выглядят много более предпочтительнее тех, что он дает крымским татарам. Ханы нуждались в военной поддержке черкесов. Характерный отрывок из Челеби: «После этого подошли воины шагаке из черкесского войска, насчитывающие три тысячи ружей, а также племя жанэ, племя мамшух, племя адеми, племя бултакай (темиргоевцы во главе с князьями Болотоко), племя бисни (бесленеевцы), двенадцать племен из числа находящихся под властью кабардинских беков и (племя) из Дагестана.

Все они пришли со своими беками, присоединились к хану и расположились на отдых, образовав собою отдельное крыло войска ислама. И лагерь неверных оказался в осаде и вынужден был обороняться» (21). При описании одного из сражений на территории Украины Челеби отмечает, что татары, притворно отступая, заманили русское войско на ряды абазов и черкесов; в другом эпизоде татары вновь устраивают обманное отступление, подводя калмыков под ружейный огонь черкесов.

Артемий Волынский, будучи астраханским губернатором, в одном из донесений Петру I писал: «Только одно могу похвалить (в черкесах), что все - такие воины, каких в здешних странах не обретается, ибо, что татар или кумыков тысяча, тут черкесов довольно двух сот» (22).

Джеймс Поулетт Камерон в 1839 г. стал свидетелем татаро-черкесского ристалища в Тифлисе: «Турнир был великолепен, сверх всяких похвал, и включал, среди прочих поединков, блистательную дуэль между двенадцатью татарскими ханами и беками в позолоченных пластинчатых доспехах на черных конях, с одной стороны, и равным числом черкесских князей и предводителей в ослепительных изысканных кольчугах на белых боевых конях, с другой стороны. После жестокой схватки победу провоз-гласили для последних - шестеро из их числа до конца удержались в своих седлах, в то время как все татары до последнего человека были сбиты с коней и повержены; несколько из них, а также два или три черкеса были сильно ранены в ходе поединка» (23).

Еще одной причиной ненадежного закрепления подданства черкесских князей в отношении Гиреев служила частая смена ханов. Поскольку подданство было оформлено не в гражданском, а исключительно в вассальном виде, то бесцеремонное смещение ханов осман- ским правительством, их ссылка либо даже казнь, каждый раз сводили связь Черкесии с Крымом к примитивному уровню военного давления. Новому хану присягали не потому, что черкесские князья считали его законным правителем государства, составной частью которого являются их владения, но исключительно из-за угрозы военного нападения. На протяжении жизни и правления одного черкесского князя в Бахчисарае могло смениться до 6-7 ханов.

Но стабильность, временами появлявшаяся в Крыму, сразу влекла за собой устойчивую привязанность черкесских подданных. На султанском совете в 1717 г. велись такие рассуждения, которые пересказаны у одного турецкого историка: «С тех пор, как старик Хаджи-Селим-Герай стал в 1582-1671 г. впервые крымским ханом и до сего времени в течение сорока лет ханствовали или он сам, или его братья, или его сыновья. Его родственники теперь ужасно как размножились, и все татары от мала до велика, равно как и черкесский народ, считает их наследственными ханами, а проживающие в Румилии царевичи, точно совсем посторонние, ровно ничего в их глазах не значат» (24).

Подданство черкесских князей никогда почти не было полным и сами ханы признавали это обстоятельство в официальной переписке с Портой. Так, Крым-Гирей в 1763 г. просил османское правительство прислать специалиста для геологической разведки в подвластных ему племенах - Касай, Каспулат, Бесеней и Шегаке (25). Получается, что хан признается, что контролирует только Восточное Закубанье, населенное бесленеевцами и ногайскими ордами касаевцев и каспулатовцев. На западе Черкесии ему подвластно только маленькое племя хегайков-шегаков. Вспомним, что именно на правление Крым-Гирея падает пик антикрымских выступлений у «племен» центральной части адыгской страны - бжедугов, хатукаевцев и темиргоевцев.

В заключение своего исследования крымскотатарской истории В. Д. Смирнов уделяет значительное внимание подведению итогов взаимоотношений Крыма и Черкесии: «Еще менее было опоры Крымскому ханству для сохранения своей самостоятельности в черкесах, также считавшихся подвластными крымским ханам. В действительности это подвластие было призрачное. Сколько ханы не предпринимали походов для приведения черкесов в свое подданство, но им все-таки не удалось этого сделать окончательно...

Для черкесов связь с Крымом представляла лишь некоторые интересы временного свойства, каковы, например, торговые сношения. Черкесы, как известно, были поставщиками живого товара на кафском невольничьем рынке. Но когда наступили обстоятельства, стеснявшие деятельность этого рынка, то они порвали и эту нить, связывавшую черкесов с Крымом. С другой стороны, случалось иногда, что некоторые черкесы в трудные для них времена, как, например, при утеснении их калмыками, искали в Крыму себе убежища, переселяясь туда целыми племенами.

Другие же черкесские племена предпочитали полную свободу каким бы то ни было обязательным отношениям к крымским ханам; они-то и были предметом постоянных завоевательных стремлений некоторых ханов. В какой степени черкесы успели по мере сил своих сохранить свою независимость - это явствует из того, что даже в последний момент существования Крымского ханства, они были сами по себе, мало обнаруживая участия к тому, что происходило на Таврическом полуострове. Тщетно поэтому Шагин-Герай мечтал одно время воссоздать с помощью черкесов самостоятельную крымскую монархию» (26).

Наблюдения авторитетного исследователя, тем не менее, не следует воспринимать буквально. К числу его верных тезисов относится замечание о том, что в Черкесии всегда находились значительные группы населения, которое категорически не желало признавать татарское верховенство и, таким образом, Черкесия целиком не подчинялось ханству никогда. Очень ценное замечание относится к заинтересованности черкесов в покровительстве со стороны Крыма в виду калмыцкой опасности. Как видим, В. Д. Смирнов уделяет вопросу о работорговле слишком преувеличенное внимание. К ней он сводит весь торговый интерес самих черкесов в Крыму. При этом, в своей работе исследователь часто ссылается на социально-экономическое описание Крымского ханства и Черкесии, составленное в середине XVIII в. Пейсонелем.

У Пейсонеля же вопрос о рабах не занимает много места. Экспортная торговля черкесов имела совершенно иную структуру: зерновые культуры, продукты животноводства, изделия ремесленного производства, включая весьма качественные ткани, оружие, предметы экипировки воина-всадника, продукты пчеловодства, строевой лес и многое другое. Важную статью доходов у черкесов составляло коневодство. Рынок Крыма в этом отношении был для них наилучшим, поскольку татары всегда нуждались в хороших лошадях, и, особенно в лошадях из Черкесии. Более того, здесь - в Крыму - черкесы, как и ногайцы, и калмыки, имели возможность налаживать регулярные поставки для гвардии хана, других регулярных частей крымской армии. Василий Тяпкин и Никита Зотов в 1681 г. сообщают из Крыма: «В Крыму калмыков и черкес многое число было с продажными табуны конскими» (27).

В отношениях черкесских вассалов с их крымским сюзереном содержалось коренное противоречие двух социальных систем, основы которых принципиально не соответствовали друг другу. Крымский хан являлся главой унитарного образования, в рамках которого каждый подданный рассматривался как напрямую зависимый от него человек. Шариатское право смягчало деспотизм ханской власти, но суть оставалась неизменной: хан являлся единственным собственником средств управления.

Черкесские князья жили в обстановке классического европейского феодального общества.

Получалось так, что лицо, стоящее во главе вассальной пирамиды Черкесии, должно было рабски подчиняться «сюзерену». Такой стиль общения подразумевал некую ментальную раздвоенность: со своими подданными князю надлежало общаться в нормах вассалитета, т. е. исключительно деликатно и мягко, и не отдавать распоряжений вассалам своего же вассала, а в это же время раб-ски пресмыкаться перед ханским чиновником либо самой особой татарского владыки. Подобная схема отношений не могла устраивать адыгских князей уже по психологическим причинам.

Территория Крыма уступала территории Черкесии. Мы вправе предположить, что и численно черкесы превосходили крымских татар. Тем не менее, унитарная социальная организация ханства позволяла собирать гораздо более крупные армии, чем это мог позволить себе даже самый авторитетный черкесский князь. Многочисленное и воинственное население горной части Западной Черкесии, не признававшее власть равнинных князей, являлось гарантией независимости всей страны черкесов от Темрюка до Сунжи.

Примечания:

1. Смирнов В. Д. Крымское ханство... Т. 1. С. 233.
2. Allen W. E. D. Problems of Turkish Power in Sixteenth Century. L., 1963, p. 48.
3. Goodwin G. The Private World of Ottoman Women. L., 2006, p.10.
4. Некрасов А.М. Женщины ханского дома Гиреев в XV-XVI веках // Генеалогия Северного Кавказа. № 13. Нальчик, 2005. С. 150.
5. Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI - 30-е годы XVII века). М., 1963. С. 151, 201.
6. Некрасов А.М. Женщины ханского дома Гиреев... С. 154.
7. Там же. С. 151.
8. Смирнов В. Д. Крымское ханство... Т. 1. С. 350, 381.
9. Там же. С. 350.
10. Там же. С. 381.
11. Историческое обоснование притязаний крымского хана Шагин-Гирея на черкесов и абазинцев. 23 декабря 1779 г. // Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II. Т. II: 1775-1780 гг. Нальчик: «Эль-Фа», 1998. С. 409-410.
12. Цит. по: Дзамихов К. Ф. Кабарда и Россия в политической истории Кавказа XVI-XVII вв. С. 202-203.
13. Челеби Э. Книга путешествия. Крым и сопредельные области. С. 117.
14. Челеби Э. Книга путешествия. Вып. 2: Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. М.: «Наука», 1979. С. 74.
15. Хезарфенн Хюсейн. Изложение сути законов Османской династии... См.: http://www.vostlit.info / Texts / rus4 / Hezarfenn / frametext.htm.
16. Губоглу М. (Бухарест) Турецкий источник 1740 г. о Валахии, Молдавии и Украине // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. М., 1964. С. 152.
17. Смирнов В. Д. Крымское ханство. Т. 2. С. 138.
18. Вернадский Г. В. Монголы и Русь. Тверь, Москва, 1997. С. 326.
19. Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Ростов-на-Дону, 1994. С. 334.
20. Смирнов В. Д. Крымское ханство. Т. 1. С. 332, 336, 342, 369, 411, 413, 417, 467-468, 488.
21. Челеби Э. Книга путешествия. Вып. 1: Земли Молдавии и Украины. М.: «Наука», 1961. С. 222.
22. КРО. Т. 2. С. 6.
23. Cameron J. P. Personal Adventures and Excursions in Georgia, Circassia, and Russia. Vol. I. L., 1845, p. 113.
24. Смирнов В. Д. Крымское ханство... Т. 2. С. 30.
15. Там же. С. 81.
26. Смирнов В. Д. Крымское ханство... Т. 1. С. 497-498.
27. Список с статейного списка великого государя его царского величества посланников: стольника и полковника и наместника Переяславского Василья Михайлова сына Тяпкина, дьяка Никиты Зотова // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. 2. Одесса, 1850. С. 608.

источник