Этнокультурное наследие народов Кавказа давно привлекает внимание представителей самых разных наук, однако, несмотря на самые разнообразные, порой противоречивые воззрения, до сих пор отсутствует общепринятое определение кавказской культуры. Кавказская культура включает множество феноменов, часто противоположных, относящихся к различным уровням и формам реальности. Поэтому попытки свести все многообразие проявления феноменов кавказской культуры к традиционной парадигме всегда оказывались безуспешными.
К Кавказу необходимо относиться как к очагу локальной цивилизации. Здесь вполне применима методология, разработанная в рамках соответствующей теории, признающих полиэтничность всемирно-культурного процесса. В этом случае под цивилизацией необходимо понимать развивающийся, но устойчивый в своих основных типологических чертах и архетипах духовный, социокультурный и хозяйственный полиэтнический комплекс. Систематизирующими факторами, которого является религиозно-нравственное мировоззрение, система экзистенциальных ценностей и табуирования, природно-ландшафтные условия и способы хозяйствования, формы государственно-политической организации, самоуправления и правоотношений, которые проявляются в определенных пространственно-временных границах. Индивидуализируются, прежде всего, в особенностях мышления, восприятия окружающей среды, действительности, способах ее отображения, в ценностных приоритетах, характере труда и социальной практики, в эпических сказаниях о нартах.
Е. Крупнов, научная деятельность которого начиналась именно в Ингушетии, не в пример некоторым другим нартоведам, не впадая в голословные утверждения, на основе неопровержимых фактов развенчивает порочную идею о привнесении к народам Кавказа основного ядра нартского эпоса какими-то степными народами, ведшими кочевой образ жизни. Тут самое время обратиться к выводам самого Е. Крупнова из его статьи «О времени формирования основного ядра нартского эпоса у народов Кавказа»: «И сейчас я вновь со всей категоричностью хотел бы подчеркнуть свой главный тезис о том, что героический нартский эпос – это результат самобытного (а не заимствованного) творчества сугубо местных кавказских племен, носителей родственных языков, развившихся на основе древнего и единого кавказского субстрата. Поэтому не случайно нартский эпос возник и развивался в таких районах Северного и Западного Кавказа, на территории которых на рубеже бронзового и железного веков бытовали морфологически близкие между собой так называемые археологические культуры: кобанская, прикубанская и колхидская. Они развились и развивались также на базе более древних родственных культур эпохи бронзы. Ныне же на этой территории проживают чеченцы, ингуши, кабардинцы, черкесы, адыгейцы, абазины и абхазы, т. е. народы, принадлежащие к особой, так называемой кавказской языковой семье, отличной от всех языковых систем мира.
Здесь я сознательно не упоминаю ираноязычных осетин, проживающих на северном склоне Центрального Кавказа, и тюркоязычных балкарцев и карачаевцев, также представляющих один и тот же единый так называемый кавкасионский антропологический тип, как и все адыги и вайнахи. И наличие у них, в особенности у осетин, развитых циклов нартского эпоса для меня служит одним из доказательств их сугубо местного, а не пришлого происхождения. Только на протяжении столетий они сменили свой язык: одни племена, как осетины – на иранский, другие – балкарцы и карачаевцы – на тюркский языки».
В Северокавказском историко-этнографическом регионе расселены восемь относительно крупных народов: ингуши, чеченцы, кабардинцы, балкарцы, карачаевцы, черкесы, адыгейцы, осетины. Кроме того, в Карачаево-Черкесии компактно живут абазины и кубанские ногайцы. Семейный быт каждого из этих народов, как и культурно-бытовой уклад вообще, обладает национальной спецификой.
В недавнем историческом прошлом в культуре и быте коренных народов Кавказа было немало общих черт, обусловленных причинами как этнического, так и исторического порядка. Многие из этих народов близко родственны между собой: ингуши и чеченцы; кабардинцы, черкесы и адыгейцы; карачаевцы и балкарцы, наконец, осетины. Все эти этнические группы некогда составляли в древности недифференцированные или малодифференцированные общности вайнахов, адыгов - черкесов и таулулов («горских татар»). Адыгам, в свою очередь, родственны и абазины.
«Но при всем языковом разнообразии культура этих народов, как материальная, так и духовная, во многом родственна. Особенно это относится к словесному искусству – фольклору, и прежде всего к нартскому эпосу.
Кавказская Нартиада начала привлекать к себе внимание со второй половины ХIХ века, но более пристально ученые стали обращаться к ней начиная с 30-х годов ХХ века. Особенно интенсивно разработкой своих национальных версий нартского эпоса со второй половины 40-х годов занялись осетинские и адыгские ученые. К этой работе несколько позже подключились абхазские и абазинские исследователи. Все эти ученые, каждый приводя свои аргументы, в генетическом плане на первое место в Нартиаде ставит сугубо свою собственную национальную версию, что вполне объяснимо».
В трудах академика В.Ф. Миллера, еще в 80-х годах XIX века были сделаны первые попытки научного осмысления исторического факта существования нартских сказаний. Затем, более столетия длилось записывание и собирание текстов эпоса.
В 60-70-х годах к этой работе подключились А. Мальсагов, А. Танкиев, И. Дахкильгов и др. Представленные тексты ингушских нартских сказаний дают о них наиболее цельное представление, сравнительно с предыдущими сводными публикациями.
Своеобразие национальных вариаций не нарушает черт общности идейно-художественного содержания нартских циклов, сказаний как эпоса народов Кавказа.
Недавно вышедший в свет сборник известного российского ученого И.А. Дахкильгова «Ингушский нартский эпос», тексты которого мы будем использовать в изложении краткого материала, проливает свет на многие важные аспекты кавказского Нартоведения.
Кавказский эпос, героическое повествование - совокупность присущих народу способов освоения условий своего существования, направленных на сохранение культуры и воспроизводство условий жизнедеятельности народов.
Эпос в переводе с греческого – слово, повествование, эпопея, а также древние историко-героические песни (например, былины). Эпос охватывает бытие в его пластической объемности, пространственно-временной протяженности и событийной насыщенности - сюжетность. Источник сюжетов – народное предание.
«Совершенно очевидно, что общность кавказской Нартиады определяется неким сюжетным единством и наличием единых для всех главных героев. Одновременно признано, что в процессе многих и многих веков своего развития каждая национальная версия Нартиады приобрела сугубо свои национальные признаки, которые, кстати, исследованы с меньшим вниманием. В праоснове эпоса лежит древняя мифология, по которой герои божественные и герои земные мало чем отличаются друг от друга. Герой эпоса на равных общается с мифическими героями и существами, также он довольно свободно путешествует из этого солнечного мира в потусторонний мир, – мир мертвых. В эпосе много злых и коварных существ, с которыми герой чаще всего вступает в бой и побеждает их. Все это типично также и для волшебной героической сказки, некоторыми чертами приближающейся к эпосу».
У ингушей, как и у других народов Кавказа, с древнейших времен сохранились популярные устные сказания о легендарном обществе далеких предков, именуемых в этих сказаниях нартами.
В свое время Ч. Ахриев писал, что ингушские сказания раньше и рассказывались, и пелись.
Нартский эпос состоит из отдельных рассказов о различных событиях из жизни тех или иных героев. Сказы группируются вокруг имен основных персонажей эпоса, образуя, таким образом, своеобразные циклы.
«Соска Солса и Села Сата являются теми героями, которые позволяют говорить о каком-то генетическом единстве нартских сказаний разных кавказских народов. Соска Солса – персонаж многосторонний и во многом загадочный. Он и предводитель нартской дружины, он и божество, которому поклонялись. В отличие от нартского эпоса других народов, в ингушском эпосе этот герой положительный, хотя за ним иногда и числятся не совсем достойные поступки.
Исследуя мифические основы абхазо-адыгского, осетинского, балкаро-карачаевского эпосов и сопоставляя их с эпосом ингушским, приходишь к выводу, что древнейшие мифологические основы ингушского нартского эпоса наиболее древние и изначальные.
В мифологических основах национальных версий кавказской Нартиады нет единства, хотя, подходя с прагенетической ностры, единство мифологических корней должно было бы быть более осязаемым. Конечно же, можно сказать, что за многие века разобщенности народов их мифология могла значительно обособляться, иногда до неузнаваемости.
Дискутируя о первоначальном ядре нартского эпоса народов Кавказа, ученые не всегда обращают внимание на прамифологическую основу местного эпоса. Именно она и может пролить более яркий свет на праосновы нартского эпоса.
Эпос нашими предками не воспринимался как досужий и лукавствующий сказочный вымысел. В сознании народа нарты были реальными героями, которых в Ингушетии нередко причисляли к общенародным или родовым предкам. Наиболее древними из сюжетов нартского эпоса являются сказания о рождении героев. Весьма архаичным тут предстает мотив чудесного рождения героев Соска Солса и Хамчи Патараза из камня. Последующая закалка героев в огне прямо указывает на период появления металла. Уже в детстве герой начинает проявлять свои необыкновенные богатырские способности. Ряд сказаний повествует и о женитьбе нарта. Часто его женою становится не обыкновенная, а наделенная чудесными свойствами героиня. Большая часть сказаний, конечно же, посвящена подвигам нартов. Они борются с многочисленными врагами: драконами, великанами-вампалами, или же, наоборот, с карликами (Бийдолг-бяре, Пхагал-бяре, Боштолг) также врагами их выступают и ужасный лесной вепрь, и злая ведьма–гам. Есть сказания и о «грабительских» набегах нартов, но грабителями они являются лишь с точки зрения нашего современника, однако в далеком прошлом силою оружия приобрести добычу считалось за подвиг – таковы были воззрения периода «варварства». В те далекие времена, как свидетельствует народная память, различали обыкновенное воровство, которое осуждалось, и набег – поход за добычей, которая в таких случаях называлась «кIай фос» – «белая добыча», т. е. приобретенная в честном и открытом поединке».
Нартские герои разные, но главное, что всегда наличествует в их характере, стремление к борьбе со злым началом, к защите своего народа от врагов.
Когнитивная идентификация образа, эстетический креативный процесс происходит в соответствии с главным постулатом этики нартов. Целесообразностью общей для всех нартов задачи.
«Нартов сближает с обыкновенными людьми то, что и у них случаются межличностные столкновения, которые, впрочем, чаще всего мирно разрешаются. Нарты выступают и основателями поселений, и воинами, стоящими на страже общенародных границ. Простой народ не любит, когда кто-то превозносит себя сам, кичится своею силою, и потому-то в эпосе есть сказания, в которых утверждается мысль: не надо быть кичливым, потому что на сильного всегда найдется более сильный.
Длительное бытование эпоса было обусловлено и весьма затяжной на Кавказе эпохой «военной демократии». К периоду своего разложения (в позднем средневековье) в нартский эпос адыгов и осетин стали проникать и некоторые феодальные черты. У ингушей же и абхазов они не получили особого развития».
И. Дахкильгов в книге «Ингушский нартский эпос» пишет: «Не забудем, что и Ч. Ахриев в свое время отмечал, что ингушские нарты являются и героями песен. По крайней мере один из фрагментов некогда песенного нартского эпоса исполнялся еще на памяти сегодняшнего старшего поколения…Большие внутренние и внешние изменения в истории Ингушетии (рост населения, освоение равнинных земель, активизация взаимоотношений с соседними народами, углубление социально-экономического расслоения внутри ингушского общества...) не преминули сказаться и на фольклоре. Теперь стали восхваляться вплоть до общенародной степени родовые богатыри, стал зарождаться новый песенный эпос – илли. Новые идеалы требовали новых форм эстетического выражения. Идеалы полумифического нартского эпоса уже не могли удовлетворить изменившимся и возросшим требованиям народа к эпическому творчеству, природа которого стала значительно меняться. И все же нартские сказания, затухая, еще продолжали существовать, но уже все более и более отходя на второй план после преданий, и героико-эпических песен…
Ингушский нартский эпос, конечное же, нуждается в обстоятельном научном исследовании, что и является очередной задачей ингушской фольклористики».
Читая тексты, собранные профессором И. Дахкильговым в сборнике «Ингушский нартский эпос», мысленно возвращаешься в знакомое и близкое прошлое, в прошлое, которое на подсознательном уровне всегда с тобой.
Б. М-Г.Харсиев // Газета "Сердало", № 102 (11037) от 3 августа 2013 года
Комментариев нет :
Отправить комментарий