Важным моментом в изучении военного искусства является вопрос о родах и видах войск. Данный вопрос позволит более глубоко исследовать военное искусство какого-либо народа и четко определить его специфику. В отношении черкесов вопрос о родах и видах войск рассматривался многими авторами – С. Броневский, И. Бларамберг, Н. Дубровин и Т. Лапинский – весьма поверхностно. Поэтому данный вопрос требует более глубокого и системного изучения.
Сначала, во избежание путаницы и заблуждений, приведем важный теоретический момент, раскрывающий сущность понятий род и вид войск. Вооруженные силы подразделяются на рода и виды войск. Каждый род войск имеет свое основное оружие, обусловленные им боевые свойства и специализируется на выполнении определенных боевых задач. В свою очередь в составе родов войск выделяются виды войск, предназначенные для выполнения узких боевых задач. Успешное ведение военных действий достигается путем тактического и оперативного взаимодействия различных родов и видов войск [1].
Черкесы имели конницу и пехоту, а племена, населявшие черноморское побережье еще и флот. Согласно Н. Дубровину, у восточных адыгов главным родом войск была конница, а у западных – пехота. Причину этого он видел в особенностях ландшафта: «Кабардинцы, темиргоевцы, бесленеевцы и беглые кабардинцы, живя на более равнинной местности и владея большим числом лошадей, образовывали отличную конницу. <…> Шапсуги не любили жечь много пороха, а абадзехи, жившие в стране покрытой лесами, и все прочие общества черкесского народа, разбросанные по горам и ущельям, лучше дрались пешком, чем на коне» [2].
С точкой зрения Н. Дубровина трудно не согласиться, однако, на наш взгляд, она поверхностна, т.к. не учитывает влияние других более важных факторов: особенности хозяйственной базы, характер внешней угрозы и военных походов. Все эти факторы тесно взаимосвязаны друг с другом.
Развивая идею Н. Дубровина о родах войск у адыгов, отметим, что возможность содержания кавалерии, связана не столько с равнинным ландшафтом страны, сколько с ее климатом, позволяющим заниматься скотоводством. Ведь содержание многочисленной конницы напрямую зависело от состояния хозяйственной базы. У черкесов помимо земледелия было высокоразвитое скотоводство. По мнению М.М. Блиева, у демократических адыгов оно преобладало над земледелием, занимая главное место в их сельском хозяйстве [3]. Адыги занимались овцеводством, разведением крупного рогатого скота и коневодством, доведя последнее до высокого уровня. Черкесские лошади, особенно кабардинские, благодаря своим качествам славились не только в пределах Кавказа, но и во многих странах Европы и Азии [4].
Аналогичная ситуация прослеживалась в Древней Греции и Аравии. Афиняне и спартанцы не имели кавалерии, из-за горного ландшафта и недостатка пастбищ, которые не позволяли им заниматься коневодством. Фессалийцы обладали отличной кавалерией, благодаря равнинному рельефу, богатым пастбищам и благоприятному климату, которые позволяли заниматься коневодством [5].
На аравийском полуострове арабы-феллахи, проживавшие недалеко от морского побережья или рядом с оазисами, занимались земледелием, а кочевавшие в пустыне бедуины – скотоводством. Отсюда первые имели только пехоту, а вторые – конницу. Позднее пехотные части в составе вооруженных сил Арабского халифата (VII–VIII вв.) комплектовались феллахами, а кавалерийские – бедуинами [6].
Наиболее важным фактором, обусловившим доминирование у адыгов кавалерии, был характер внешней угрозы. Начиная с древних времен вплоть до XVIII в. адыги постоянно сталкивались с народами-наездниками – скифы, сарматы, аланы, хазары, монголы, крымские татары, ногайцы, калмыки –, практиковавшими искусство конной войны. Необходимость противодействия им вызвала у проживавших в горах адыгов потребность в собственной коннице. Многовековое противостояние, проходившее в форме конной войны, сформировало широко известную своими высокими боевыми качествами черкесскую кавалерию.
На наш взгляд, именно данный фактор в большей степени обусловил преобладающую роль конницы у адыгов, кавалерийскую направленность их военного искусства и характер военных походов. Остальные факторы были второстепенными. В пользу нашей точки зрения приведем один веский факт.
Все адыгские племена – равнинные и горные – обладали кавалерией, кроме убыхов и абазин, у которых была только пехота. Н. Дубровин и Ф.Ф. Торнау указывали на этот момент, но не объясняли его причины. На наш взгляд, она заключалась в характере внешней угрозы. Адыги, проживавшие вдоль р.Кубань и верховий р.Кумы, всегда контактировали со степью – их постоянным внешним противником была кавалерия степняков. Убыхи и абазины были изолированы в высокогорье от степной зоны другими адыгскими племенами: убыхи – шапсугами, абадзехами и абхазами, абазины – кабардинцами и бесланеевцами [7]. Все военные столкновения с соседями происходили в горной зоне, поэтому убыхи и абазины сражались в пешем строю. Не имея выхода на равнину, у них отсутствовала потребность в коннице. Хотя у них были возможности для ее формирования, несмотря на гористый рельеф их территории. Так, например, убыхи в случае необходимости прибегали к использованию конницы, как это было в 1846 г. при штурме Головинского укрепления. Абазины славились своими знаменитыми трамовскими и лоовскими лошадьми, не уступавшими кабардинскому шолоху [8].
С аналогичной ситуацией сталкивались ассирийцы, греки, римляне и германцы. Ассирийцы сначала сражались только в пешем строю. Тактика пехотного боя, основанная на взаимодействии тяжелых и легких пехотинцев, позволила им одержать победу над армиями большинства ближневосточных стран. Но во время нашествия скифов, ассирийская пехота не смогла одолеть их конницу. Поэтому ассирийцам пришлось создавать свою кавалерию.
Древние греки, в виду отсутствия развитого коневодства, не использовали кавалерию. Главным родом войск была тяжелая пехота, состоявшая из профессиональных воинов гоплитов. Однако греко-персидские войны (500–449 гг. до н.э.) выявили недостаток боевого потенциала гоплитов для борьбы с персидской конницей. Поэтому афиняне, по инициативе Аристида, вынуждены были сформировать свою конницу. По той же причине спартанцы создали свою кавалерию во время Пелопонесской войны (431–404 гг. до н.э.) [9].
Римляне, как и греки, обладали первоклассной пехотой и слабой кавалерией, которой они не придавали должного значения. Данный недостаток выявился в время Второй пунической войны (218–201 гг. до н.э.), когда карфагенская конница Ганнибала громила доселе непобедимые римские легионы. В ходе войны, римляне, благодаря деятельности Сципиона Африканского, создали достаточно боеспособную кавалерию, которая могла конкурировать с карфагенской. Данный момент сыграл далеко не последнюю роль в поражении Карфагена [10].
Территория Германии была покрыта обширными лесными массивами, поэтому древние германцы поначалу не имели конницы. В силу географического положения региона, западногерманским племенам приходилось контактировать с римлянами, а восточногерманским – со степняками (гуннами и аланами). Данный момент, по мнению С.В. Белоусова, сильно повлиял на особенности их военного искусства. Западные германцы (франки, саксы, вестготы), постоянно сражавшиеся с римскими легионами, сформировали превосходную пехоту и тактику пешего боя. Восточные германцы (остготы, вандалы) в длительном противостоянии с кавалерией гуннов и аланов создали боеспособную конницу. Отличия проявились даже в вооружении: западногерманские воины полагались только на меч, а восточногерманские – широко применяли лук и стрелы, необходимые в конном бою [11].
Характер внешней угрозы во многом обусловил характер военных походов черкесов. Поэтому у всех адыгских народностей при наступательном походе главную роль играла кавалерия, при оборонительном – пехота и конница играли равноправную роль. В случае крупных наступательных операций с одновременным применением обоих родов войск пехота играла вспомогательную роль, а конница – главную.
Наступательные походы черкесов представляли собой глубокие вторжения в форме высокоскоростных набегов, осуществить которые могла только конница. Пешие партии использовались горцами при нападении на пограничные кордонные объекты, т.к. не обладая высокой подвижностью, они не могли глубоко вторгаться на вражескую территорию. Даже в ходе междоусобных войн, адыги совершали взаимные набеги только в составе конных партий, несмотря на пересеченный ландшафт их места проживания.
Поэтому у западных (демократических) адыгов была многочисленная кавалерия. Так, например, по сведениям Т. Лапинского, их военный потенциал насчитывал 50.000 всадников, тогда как потенциал кабардинцев составлял 15.000 – 25.000 конников, а у закубанских аристократических племен – 33.000 всадников. Наличие таких многочисленных конных сил, говорит о большой роли кавалерии у демократических адыгов [12].
Многочисленная конница была у натухайцев, несмотря на то, что их территория была полностью покрыта горным массивом. Так, например, по сведениям Д. Лонгворта, в одном из походов черкесов на Черноморскую линию участвовало 5.000 натухайских всадников [13].
Конница демократических адыгов, хоть и уступала кабардинской и темиргоевской, но была далеко не худшего качества. Подтверждением этому является наличие у них немалочисленной панцирной кавалерии.
Так, например, шапсуги и жанеевцы для набега на ст.Петровскую, окончившегося Калаусским поражением в 1821 г., выставили около 4.000 всадников, значительную часть которых составляли панцирники. После гибели 1.200 всадников, местные жители на протяжении многих лет находили в калаусских болотах немало черкесских панцирей [14].
Другим свидетельством, являются знаменитые набеги конных партий Казбича Шеретлукова на Черноморскую линию. Большинство из них сопровождалось яростными рукопашными схватками, в которых черноморским казакам не удавалось одолеть шапсугских всадников. Были случаи, когда казаки окружали конницу Казбича, но шапсуги в кровопролитной схватке прорывали кольцо окружения и успешно возвращались за р.Кубань [15].
Весьма боеспособной конницей обладали абадзехи. Так, например, во время набега Джембулата Болотокова на с.Сабля (1824 г.) его отряд был полностью укомплектован абадзехскими всадниками (400 человек), которые успешно проводили оперативные маневры и справлялись с боевыми задачами. Сам факт того, что абадзехская конница возглавлялась таким мастером кавалерийского дела как Джембулат, говорит о ее высокой боеспособности [16]. Также, абадзехская конница нередко принимала участие в походах Казбича Шеретлукова на линию [17].
В оборонительных походах против вторгшегося неприятеля пехота и конница были равноправны. Когда противник передвигался по пересеченной местности действовали черкесские пехотинцы, когда он выходил на равнины в дело вступала кавалерия.
Так, например, действовали абадзехи во время карательной экспедиции А.А. Вельяминова в их земли (1825 г.). Двигаясь по равнинам, русский отряд подвергался массовым атакам абадзехской конницы. Когда он входил в лесное пространство, его постоянно обстреливали адыгские пехотинцы. На обратном пути, когда русским пришлось войти в горное ущелье, абадзехи одновременно атаковали их силами пехоты и кавалерии [18].
Данная схема использовалась не только закубанскими черкесами, но и кабардинцами, проживавшими преимущественно на равнинных территориях. По утверждению С. Броневского, кабардинская пехота собиралась только для оборонительных операций: «Князья и уздени, одетые в панцири, с ближними людьми составляют отборную конницу наездников, прочие разделяются на простую конницу, и смотря по обстоятельствам, на пехоту, в коей служат крестьяне, отправляя звание стрелков при случае защиты тесных проходов» [19]. Так, например, действовали кабардинцы во время карательных походов полковника Ю.П. Кацырева в 1821 и 1822 гг. [20].
Из всего вышесказанного видно, что главным родом войск у черкесов была конница, развитию которой они уделяли основное внимание. Поэтому черкесская конница делилась на два вида: панцирники и простые всадники. Тогда как пехота была однообразна и не подразделялась на виды, что свидетельствует о ее второстепенном значении.
Европейская пехота и кавалерия во все времена подразделялись на множество видов, отличавшихся вооружением и тактикой. Так, например, в Древней Греции пехота делилась на гоплитов, фалангитов, гипаспистов, а кавалерия – на катафрактариев, тарентинцев, димахов; в Древнем Риме пехоту составляли гастаты, принципы, триарии, велиты, а кавалерию – эквиты; в Европе в эпоху Нового времени пехота сначала делилась на пикинеров, аркебузиров, мушкетеров, а кавалерия – на рейтаров, жандармов, карабинеров, аргулетов; позже европейская пехота стала делиться на гренадеров и егерей, а кавалерия – на кирасир, драгун, улан, гусар [21].
В отличие от европейцев, у черкесов пехота и кавалерия не обладали столь разветвленной классификацией. Всадник отличался от пехотинца только лошадью, а их вооружение не имело существенных отличий. Однако лошадь вносила существенные отличия в их тактический потенциал, поэтому следует проводить четкую грань между пехотой и конницей у адыгов. Весьма условным является разделение черкесской конницы на панцирников и простых всадников, отличавшихся друг от друга только защитным вооружением. Но они не использовали специфических боевых приемов, позволявших четко выделять их в отдельный вид войск.
С чем связана такая разница между европейскими и адыгскими родами войск? На наш взгляд, причина этого имеет фундаментальный характер. В широком плане рода и виды войск являются одной из форм проявления фундаментального процесса разделения труда в военной сфере [22]. Еще К. Маркс отмечал его присутствие во всех сферах жизни человека и считал его двигателем общественного прогресса. В трудах А. Смита он отмечается как один из основных источников накопления национального богатства [23].
В европейских армиях процесс разделения труда был на высоком уровне, что проявлялось в наличии немалого числа видов войск, специализировавшихся на выполнении определенных боевых задач с помощью специфической тактики. В адыгском обществе и вооруженных силах процесс разделения труда была слабо развит. Поэтому их рода войск не подразделялись на виды. Черкесская кавалерия и пехота были универсальными, выполняя самые разнообразные военные задачи. Разделение конницы на панцирников и простых всадников больше связано с необходимостью подчеркнуть существенные различия между ними в качественном уровне воинской подготовки и мастерства, а не в вооружении и тактике.
Завершая вопрос о родах войск, необходимо отметить один немаловажный момент. Современный исследователь Д.М. Аутлев подразделяет черкесскую кавалерию на тяжелую и легкую, относя к первой панцирников, а ко второй – конных стрелков. Развивая свою точку зрения, данный автор считает простую конницу главным оружием демократического переворота у адыгов, с помощью которой простолюдины смогли победить панцирную кавалерию и свергнуть власть дворян [24]. Наряду с этим, термин «тяжелая кавалерия» в отношении адыгов применяет А.А. Епифанцев [25].
На наш взгляд некорректно подразделять адыгскую кавалерию на тяжелую и легкую. Во-первых, базовым оперативно-тактическим принципом черкесов была высокая мобильность, с которой никак не могли совмещаться тяжелые рода войск. Поэтому кавалерия и пехота адыгов относились только к легким родам войск. Понятие «тяжелый» вообще было им чуждо, на протяжении всей своей истории они максимально облегчали все виды вооружения (данный вопрос будет подробно рассмотрен в следующем параграфе).
Во-вторых, наступательное оружие панцирника и простого всадника было одинаковым. Единственным отличием было наличие доспехов. Черкесский панцирь представлял собой кольчугу. Изобретенная в Азии, она использовалась легкой конницей, тогда как тяжелая применяла пластинчатые и ламиллярные доспехи [26].
В-третьих, панцирники и простые всадники использовали абсолютно одинаковые тактические и индивидуальные приемы боя, отличавшиеся только качеством исполнения. Отсутствует основной критерий классификации, по которому войска подразделяются по родам. По этой же причине европейские армии постепенно отказались от разделения кавалерии на кирасир, драгун, гусар, улан и перешли к однотипной кавалерии.
В-четвертых, основным отличием тяжелой кавалерии от легкой всегда была более низкая подвижность и маневренность, на чем заострял внимание Ф. Энгельс [27]. Панцирники по этим показателям нисколько не уступали простым всадниками, а наоборот превосходили их, т.к. использовали дорогостоящих лошадей из отборных табунов.
В-пятых, Д.М. Аутлев развивает свою концепцию на базе исследований И. Бларамберга [28], который писал: «Каждый отряд состоит из воинов, облаченных в тяжелые кольчуги, из легкой кавалерии и пехотинцев» [29]. Отметим, что И. Бларамберг использовал слова С. Броневского, которые звучат несколько иначе: «Каждый отряд состоит из панцирников, простой конницы и пехоты» [30]. В текстах С. Броневского содержатся термины «тяжелая» и «легкая кавалерия», что говорит о понимании автором их отличительной сущности. Однако автор не использует данную терминологию в отношении черкесской кавалерии, указывая на ее универсальный характер.
Поэтому на наш взгляд черкесскую кавалерию можно охарактеризовать как легкую конницу универсального назначения. Если касаться характера адыгской пехоты, то ее, также как и кавалерию, следует относить к легкой пехоте.
Из всего вышесказанного можно сделать следующий вывод: приоритеты высокой мобильности обусловили наличие у адыгов только легких родов войск (легкая кавалерия и легкая пехота), лучше всего подходивших для ведения маневренных военных действий, и отсутствие тяжелых. Воздействие приоритетов высокой мобильности в сочетании с недостаточно развитым процессом разделения труда в адыгском обществе обусловило отсутствие видов войск у адыгов, в отличие от европейцев. Следствием данного момента был универсальный характер черкесской кавалерии и универсальность оружейного комплекта адыгского воина. У всех адыгских племен, в независимости от ландшафта места их расселения, кавалерия была главным родом войск, развитию которого они уделяли основное внимание. Причина этого крылась в характере внешней угрозы: черкесы на всем протяжении своей истории воевали с народами-наездниками.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Советская военная энциклопедия. – М., 1980. – т.7. – С.137.
2. Дубровин Н. Черкесы (адыге) // Документы и материалы по истории адыгов. – Нальчик, 1991. – Вып.1. – С.227.
3. Блиев Марк. Россия и горцы Большого Кавказа. На пути к цивилизации. – М., 2004. – С.109-121; Абрамов Я.В. Кавказские горцы // Русские авторы XIX века о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. В 2-х томах (РАНЦСЗК) – Нальчик, 2001. – т.1 – С.321-322.
4. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф.670. Оп.1. Д.5. Л.15; Барбаро И. Путешествие в Тану Иосафата Барбаро, венецианского дворянина // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. (АБКИЕА) / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.42; Интериано Дж. Быт и страна Зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование // АБКИЕА – С.50; Д,Асколи Э.Д. Описание Черного моря и Татарии, составил доминиканец Эмиддио Дортелли д,Асколи, префект Каффы, Татарии и проч. // АБКИЕА – С.63.
5. Денисон Дж. История конницы. – М., 2001. – С.26-30.
6. Разин Е.А. История военного искусства VI–XVI вв. – СПб., 1999. – С.108-109.
7. Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера. – М., 2000. – С.43; Дубровин Н. Указ. соч. – С.227.
8. Бларамберг И. Кавказская рукопись. – Ставрополь, 1992. – С.71-72; Лавров Л.И. Абазины в творчестве Лермонтова // Лавров Л.И. Избранные труды по культуре абазин, адыгов, карачаевцев, балкарцев (ИТКААКБ). – Нальчик, 2009. – С.25; Лавров Л.И. Абазины // ИТКААКБ. – С.20.
9. Денисон Дж. Указ. соч. – С.26-37.
10. Там же. – С.47-79.
11. Белоусов С.В. Военное искусство германских народов IV-VI вв. н.э.: Дисс… канд. ист. наук. – М., 1995. – С.94.
12. Лапинский Т. (Теффик-бей). Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. – Нальчик, 1995. – С.142; Дзамихов К.Ф. Адыги в политике России на Кавказе (1550-е – начало 1770-х гг.). – Нальчик, 2001. – С.75-77; Гугов Р.Х. Кабарда и Балкария в XVIII веке и их взаимоотношения с Россией. – Нальчик, 1999. – С.258; Вилинбахов В.Б. Из истории русско-кабардинского боевого содружества. – Нальчик, 1982. – С.134.
13. Лонгворт Дж. Год среди черкесов. – Нальчик, 2002. – С.509.
14. Потто В.А. Кавказская война. – М., 2006. – т.2. – С.439-445; Епифанцев А.А. «Неизвестная Кавказская война. Был ли геноцид адыгов?» – М., 2010. – С.28.
15. Потто В.А. Указ. соч. – т.2. – С.453.
16. Там же. – С.381-391.
17. Там же. – С.453.
18. Там же. – С.400-404.
19. Броневский С.М. Новейшия Известия о Кавказе, собранныя и пополненныя Семеном Броневским. – СПб., 2004. – С.169.
20. Потто В.А. Указ. соч. – т.2. – С.308-327.
21. Энгельс Ф. Армия // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. – М., 1959. – т.14. – С. 9-41; Ковалев С.И. История Рима. – СПб., 2003. – С.199-208,429-434,758; Вегнер В. Рим: Начало, распространение и падение всемирной империи римлян. – Мн., 2002. – т.2. – С.26-35; Кантор Г. Военное искусство Древней Греции // Военное искусство античности. – М.-СПб., 2003. – С.107-125; Королев К. Между Македонией и Римом // Военное искусство античности... – С.126-160; Кантор Г. Военное искусство Древнего Рима // Военное искусство античности... – С.475-518; Кантор Г. Армия Византии // Военное искусство античности... – С.731-737; Пенской В.В. Великая огнестрельная революция / Виталий Пенской. – М., 2010. – С.24-121.
22. Маркс К., Энгельс Ф.. Немецкая идеология. Критика новейшей немецкой философии в лице её представителей Фейербаха, Б. Бауэра и Штирнера и немецкого социализма в лице его различных пороков // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. – М., 1955. – т.3. – С.20.
23. Человек и общество: Учеб. пособие по обществознанию для учащихся 10-11 кл. общеобразоват. учреждений / Под ред. Л.Н. Боголюбова, А.Ю. Лазебниковой. – 6-е изд. – М.: 2000. – С.174
24. Аутлев Д.М. Военное де
ло у адыгов и его трансформация в период Кавказской войны (XVIII – 60 гг. XIX в.): Дисс. канд. ист. наук. – Майкоп, 2009. – С.86-91,136-137.
25. Епифанцев А.А. Указ. соч. – С.29.
26. Худяков Ю.С. Сабля Багыра: Вооружение и военное искусство средневековых кыргызов. – СПб., 2003. – С.134-138.
27. Энгельс Ф. Кавалерия // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. – М., 1959. – т.14. – С.304.
28. Аутлев Д.М. Указ. соч. – С.82-83.
29. Бларамберг И. Указ. соч. – С.111.
30. Броневский С.М. Указ. соч. – С.169.
Остахов А.А.//Вестник Института гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН.
– Нальчик: Издательский отдел КБИГИ, 2011. – Вып.18. – С.78-86.
Комментариев нет :
Отправить комментарий