ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ЧЕРКЕССКОЙ ЖИЗНИ

"Я был весьма поражен числом людей с приятной внешностью, что собрались здесь; их характерными чертами являются высокий стан, развернутая грудь, сильные плечи, тонкий стан, маленькая нога, живой и пронизывающий взгляд. Именно здесь можно справедливо сказать: "Человек является самым красивым продуктом страны"".

И это лишь одно из описанных в двухтомном "Дневнике пребывания в Черкесии в течение 1837, 1838, 1839 гг." впечатлений его автора, британского разведчика Джеймса Станисласа Белла. Под респектабельной личиной почтенного коммерсанта и судовладельца скрывался самый настоящий английский шпион.

Три года – 1837, 1838, 1839 – это годы Кавказской войны, в которой  Джемс Белл  участвовал вовсе не сторонним наблюдателем, а активнейшим организатором сопротивления русским войскам.  Ведь Англия претендовала на черноморские земли, и эти претензии потом вылились в Крымскую войну.

Три года Джеймс Белл прожил среди шапсугов, натухайцев и убыхов, время от времени наезжая и к бжедугам, темиргоевцам и другим адыгским народам. Эти годы не пропали: британский агент подробно изучил все стороны жизни черкесов. Историки и  этнографы считают, что его "Дневник" – настоящая энциклопедия черкесской жизни. Читаем.

Карта Черкесии, составленная Джеймсом Беллом

Во время прогулки, что я совершил сегодня утром на одну из возвышенностей, я увидел огромное число орешников, кустарников ежевики, дикой розы, цветущего благоухающего боярышника и густые заросли папоротника –  ничто, одним словом, не казалось мне существенно отличным от растительности, что есть в наших собственных горах, за исключением пышности зелени, что встречается здесь. Говорят, что климат в равной степени защищен от жары и чрезмерных холодов.

Сельские собаки напоминают ту же породу, что и у собак в наших горах, и не являются более доброго нрава, но их хозяева не похожи в этом отношении на них, так как крестьянин из этих деревенских жилищ, где я останавливался, дабы спросить, куда мне идти, проделывал со мной самую большую часть пути, чтобы проводить меня обратно. Я правильно сделал, что совершил прогулку, ибо по моему возвращению забили козленка, который помог мне представить себе настоящий обед горца, обед, детали которого я хочу изложить как образец изобилия, что царствует здесь, ибо семья, в которой я живу, как я уже о том говорил, имеет лишь скромный достаток.

<<< Рисунок Джеймса Станисласа Белла из книги «Journal of a Residence in Circassia during the Years 1837, 1838 and 1839».

Сперва подали лепешки и молоко, затем на деревянном подносе с четырьмя ножками - обильную порцию густой пасты, в середине которой была деревянная ваза, наполненная подливой, состоящей из молока, орехового масла и capsicum, а вокруг пасты на подносе (так как здесь нет блюда) были разложены кусочки сваренного козленка, самые нежные куски которого подал мне один из хозяйских сыновей; затем появилась большая чаша виноградного сиропа, разбавленного водой, который предложен мне был как специфическое средство для переваривания жира. За этой первой чашей последовала вторая, наполненная молоком, смешанным с пастой, и я уже более чем достаточно поел, когда принесли большую чашу отменного бульона из козленка с бобами и другими овощами, который мне необходимо было еще испробовать. Незнакомый турок и мой слуга обедали после меня и после них –  глава семьи, который перед тем как начать, передал два больших куска своему русскому крепостному, затем сыновья унесли все что оставалось, чтобы отобедать у себя.

Моя комната имеет тридцать футов длины и двенадцать футов ширины; она напоминает, впрочем, ту, что я занимал в Сюбеше, за исключением того, что была водонепроницаемой, ибо она более тщательно сделана; в комнате имеется маленькое окно без стекла, что можно прикрепить с помощью ставень, и диван охватывает всю ширину одной из сторон, в непосредственной близости к очагу. Над диваном стены обвешаны циновками хорошей работы, а вереница деревянных колышек, очень близко расположенных, простирается вокруг комнаты, чтобы на них повесить оружие гостей.

Диван украшен самыми красивыми циновками и  шелковыми подушками темных цветов, а кровать, что сделана для меня в последнюю ночь, была великолепна, так как я имел хороший матрац, обшитый бархатом, подушки, тоже в бархате, одеяло из стеганого шелка и то, что еще более превосходило все остальное,  –  очень белые и очень чистые простыни. Остальная меблировка состоит из скамьи, помещенной в конце комнаты для молодых и лиц нижнего ранга, тогда как циновки и подушки, расположенные вдоль стены, что смотрит на дверь, на очаг и окно,   –  для более пожилых людей и важных персон.

<<< Рисунок Джеймса Станисласа Белла из книги «Journal of a Residence in Circassia during the Years 1837, 1838 and 1839».

Я был приятно удивлен в это утро, увидев, как из маленького короба достали прекрасный чистый сервиз (две ложки которого из позолоченного серебра создавали одну вещь из самых обращающих на себя внимание гостей), как меня пригласили испробовать великолепный чай, что благодаря щедрости нашего хозяина был предложен очень быстро, чтобы столь же быстро исчерпать его запасы сахара (к счастью, я мог их восполнить). Этот чайный сервиз был найден на борту русского корабля, захваченного черкесами. Ахмет богат, у него более пятидесяти домочадцев. Он принимал главное участие во фрахтовании лорда Чарльза Спенсера, а его вкус к спекуляциям, похоже, не ослаб.

После того как обсудили политические вопросы, мы все отправились в парк, чтобы посмотреть аллюр грузинского скакуна и испробовать мои телескопы. Запаслись циновками для тех, кто пожелает произнести свои молитвы. Для нас были организованы также конные скачки, в которых приз был завоеван одним из сыновей моего хозяина, нежным и красивым ребенком двенадцати лет. Этот юноша и я стали большими друзьями и между тем я не смог побудить его сесть рядом со мной на диван даже в отсутствии общества: столь привычно для них почитание возраста и постороннего человека.

Я был весьма поражен числом людей с приятной внешностью, что собрались здесь; их характерными чертами являются высокий стан, развернутая грудь, сильные плечи, тонкий стан, маленькая нога, живой и пронизывающий взгляд. Именно здесь можно справедливо сказать: "Человек является самым красивым продуктом страны".

После захода солнца и молитв нам предложили немного мяса и пасты. В момент, когда наша беседа становилась вялой и когда мы начинали дремать вокруг тлеющего костра, мое внимание было разбужено чем-то напоминающим музыку, исходящим из конца длинной комнаты, где мы собрались, и остающимся в тени. То было пение ребенка приблизительно четырех лет, сопровождаемое пением человека, державшего его между колен. Я не понимал слов песни, но она скоро произвела на всех членов нашего многолюдного собрания то же действие, что и на меня, и вызвала взрывы смеха. За этой песней последовало исполнение квартета мужских голосов своеобразного, но живого характера: порой это было что-то напоминающее фугу, но в целом я никогда ничего подобного этому не слышал; особенно завораживал бас, время от времени становившийся ведущим.

Когда оно закончилось, высокий, худой, с характерной внешностью персонаж (свояк нашего хозяина), не покидавший угол у огня, где он, казалось, наполовину спал, начал еще более длинную и более необычную песню. Он пел тонким голосом очень быстрый речитатив и время от времени три или четыре других человека, сидящих позади в тени, подбрасывали несколько тенорских низких нот приятного звучания, напоминающих высокие звуки органа; этот долгий речитатив прославлял очарования необыкновенной красоты женщины Зази-Оку и рассказывал о многочисленных претендентах, коих она отвергла. (Эта песня очень популярна, хотя героиня ее сейчас уже замужем).

Так проходил наш вечер до половины седьмого, когда накрыли обильный ужин с вином в изобилии (или водки для тех, кто ее предпочитает из-за религиозной щепетильности). К полуночи принесли и расстелили на полу циновки в качестве места сна для Хасан-Бея и восьми или десяти других вождей, которые настояли, чтобы я для себя одного оставил диван. В разговоре здесь не пользуются никаким титулом; даже стоящие ниже обращаются к своим вождям тем, что мы называем их именем, данным при крещении, и как я это уже сказал, иногда даже едят вместе с их сыновьями, однако законы безукоризненного уважения никогда не нарушаются. Всегда, когда вождь или даже маленький владелец входят в комнату, каждый делает движения как бы вставая. Если прибывший стар, встают полностью и продолжают стоять, покуда тот не займет места.

После ужина, за которым мы засиделись, окруженные целым сборищем людей, прислуживающих нам, а также зрителей, я начал размышлять о том, как провести остаток вечера, когда я к своему  удовольствию увидел, что образуется круг, чтобы начать увеселение. Прежде всего началось равномерное хлопанье в ладоши; затем прозвучало несколько низких нот, которые постепенно перешли в оживленный мотив, исполнявшийся почти всеми стоявшими вокруг, и, наконец, один из них, самого дикого вида, в длинном изорванном кафтане, в охватившем его порыве смелости, выступил на открытое пространство вблизи костров и начал свой танец.

Пение, становившееся все громче и громче, все более яростное хлопанье в ладоши, в соединении с выкрикиваниями и взвизгиванием, вскоре привели танцора в такое возбуждение, что его быстроте, ловкости и причудливым вывертам позавидовал бы самый знаменитый европейский танцор; многие из фигур его танца были неплохие, но главное — это прыжки, стоя на самых кончиках пальцев ног, и кружение вокруг своей собственной оси с необычайной быстротой. В конце одного из таких пируэтов танцор упал ничком на траву и, издавая странные звуки, подобные звукам чревовещания, начал жалобно стонать, как будто бы ему уже недолго оставалось жить. Мне не нужно пытаться изобразить последовавшую сцену шутовства, выполненную им очень удачно,  я не сомневаюсь, что его экспромты, вызывавшие взрывы смеха вокруг, составляли лучшую часть его выступлений. Но его подражания мяуканью кошки, лаю собак и т. д. были превосходны в своем роде; он воспользовался привилегией шутов, когда, приблизясь к шалашам, он обратился к знатным людям с речами, возбуждавшими большое веселье, которое еще более усилилось, когда он наградил своего господина Али, чьим рабом он является, двумя, тремя хорошими ударами палкой по плечам...

По всей Черкесии, как мы говорили, имеются братства и обширные союзы, или объединения таких небольших братств. Главная особенность этих братств заключается в том, что входящие в братство обязываются взаимно защищать друг друга и участвовать в выплате штрафа, налагаемого на тех, кто совершит убийство или другое преступление, но так поступают только в том случае, если преступление совершается в первый раз или два раза; если же проступок снова повторяется, то все общество берет на себя обязанность наказать виновного и иногда предает его смерти.

Братство обязано также помогать каждому из своих участников, если он попадет в трудные материальные условия. Путешествуя, они входят в дом друг к другу так свободно, как будто бы они были действительно братьями. Участник братства не может жениться на дочери кого-либо из своих «братьев», сотоварищей по объединению, и братство особенно следит за тем, чтобы ни один брат не обесчестил себя женитьбой ниже своего положения – в какой бы то ни было стране, так как имеются братства людей знатных, или дворян разного ранга, свободных, но есть и братства, куда входят и рабы. Каждому братству присвоено особое имя, или название.

Черкесы. Гравюра неизвестного автора. XIX в. 

Мы проезжали среди этой богатой, прекрасной природы (черные и блестящие глаза молодых женщин и девушек, выглядывавших из-за углов хижин и тотчас же прятавшихся, как только я поворачивался в их сторону, представляли немалую прелесть в общей картине) и, спускаясь чудесным лесом из дубов и кленов, выехали на открытую часть горы; с ее вершины открывался по направлению к северу великолепный вид; у наших ног громоздились холмы с множеством полей, постепенно уменьшаясь в высоте и, наконец, сливаясь почти с ровным обширным пространством, ограниченным только горизонтом. Там находится, как мне сказали, Кубань.

В то время, как я старался открыть ее вдали, мое внимание было привлечено приближающейся с левой стороны группой всадников,  – я видел издали, как они ехали, гарцуя по гребню соседней горы. Как только они подъехали на расстояние нескольких шагов от нас, они спешились и приветствовали меня... Самый замечательный из них, на мой взгляд, был среднего возраста человек, с очень приятными чертами лица; это был первый человек, на котором я увидел кольчугу – с пластинами полированной стали на спине и сзади рук. Мехмет-эфенди поспешил осведомить меня, что это мулла; еще раньше он говорил мне, что муллы в Черкесии не только побуждают других браться за оружие и идти в битву, но и сами дают этому пример. Стоило мне, по словам Мехмета-эфенди, обратиться к жителям его края, и они все подтвердят, что никогда еще этому мулле не случалось отсутствовать на поле битвы, не то что турецкие муллы, которые проповедуют другим блаженство мученичества, но сами избегают ему подвергаться.

  

Гостиная в доме черкесского князя. Иллюстрация из книги Эдмунда Спенсера. XIX в.

Наш сегодняшний обед или вернее обеды совершенно затмили наш вчерашний ужин. Кроме Чуруга здесь есть еще более молодой черкес по имени Хатуг-Усук; он живет в этом селении и вместе с другими принимает участие в торговых делах, а его жена полагает, вероятно, что и она должна блеснуть своими приготовлениями. Поэтому мы должны были принимать участие в двух обедах с промежутком только приблизительно в полчаса, и каких двух обедах! Я пытался в течение некоторого времени вести счет блюдам, но потерял им счет, и мой слуга говорил мне после, что я видел только часть их, так как многие блюда задержали и не подали, когда убедились, что мы не с достаточным аппетитом ели некоторые из них; слуга мой утверждает, что он видел ряды блюд, расставленных будто в боевом порядке и что один обед состоял из сорока двух, а другой из сорока пяти блюд.

Я удивляюсь, что наша хозяйка не постаралась получить более правильные сведения о количестве блюд, которые другая намеревалась приготовить. Мне казалось, я заметил торжествующую улыбку на лицах расторопных слуг в то время, как они переглянулись между собой, видя, что мы были побеждены обедом и только ради приличия прикасались к тому или другому из их самых избранных приготовлений, так как уже не в состоянии были отдать им честь. Большинство блюд состояли из пирогов, начиненных мясом, творога и меда, превращенных, после всевозможных терзаний, которым они подвергались, в различного вида кушанья.

...Не так давно князь Пшемаф получил двести голов рогатого скота как возмещение штрафа за убийство его прадеда. Братства, или же общества, о которых я говорил ранее, по-видимому, сильно содействовали в последнее время введению системы штрафов взамен закона "кровь за кровь"...

Общественное мнение и установленные обычаи — вот что, кажется, является высшим законом в этой стране; в общем, я могу только поражаться тем порядком, который может проистекать из такого положения дел. Случаются насильственные жестокие поступки и явные преступления, но все это является, главным образом, результатом ссор или их последствий и происходит сравнительно редко. Немногие страны, с их установленными законами и всем сложным механизмом правосудия, могут похвалиться той нравственностью, согласием, спокойствием, воспитанностью – всем тем, что отличает этот народ в его повседневных взаимных сношениях.

Если общий уровень бытовых условий здесь и невысок, то, по крайней мере, его стараются достичь и большинство достигает. Крайности роскоши и нищеты, изысканности и презренного существования в одинаковой степени здесь неизвестны.

Круг состоял из мужчин и молодых девушек; каждый мужчина держал как бы под руки девушек, между которыми он находился, переплетая с ними пальцы. Распорядитель танцев, с длинной палкой в руке – для поддержания порядка – музыканты и другие мужчины, из которых некоторые присоединяли свой низкий голос как аккомпанемент к музыке, все они помещались в середине круга.

Инструментами служили род флейты с тремя отверстиями для пальцев и двухструнная скрипка, которую я уже ранее описывал. Что касается ранца, то он состоял только из ритмических движений тела назад и вперед (вся цепь танцующих в то же время медленно движется кругообразно), как будто бы они все готовились мягко вспрыгнуть вверх, стоя на кончиках пальцев ног; иногда только часть круга делала движение вверх, придавая остальным словно волнообразные движения. Иногда все танцоры одновременно как бы устремлялись вверх.

 

Черкесы. Гравюра из книги J. B. B. Eyries. Voyage pittoresque en Asie et en Afrique... T. I, 1839

Когда время от времени какой-нибудь более нежного сложения девушке становилось тяжко от давки, жары и пыли, она выходила из круга и присоединялась к ближайшей группе женщин, стоявших вблизи; между тем другая девушка выдвигалась своей матерью для замещения свободного места, и в выборе этих мест, как мне казалось, проявлялось много материнской осторожности и предвидения. Этот танец исполняли все время, пока мы там оставались, и мог бы, вероятно, продолжаться до самого заката солнца, так как эта  пляска имеет такое непреодолимое обаяние для черкесских молодых людей, какое оказывает "первая кадриль" еще и сейчас на молодых людей Англии.

Но даже к такому, казалось бы, мирному развлечению, должно всегда здесь примешиваться нечто воинственное: так ежеминутно раздавались выстрелы из пистолетов над кругом танцующих, и непрестанно этот круг находился под угрозой быть прорванным под натиском всадников (некоторые вожди принимали в этом участие, но никто из них в танцах), которых, однако, сдерживает кучка молодых пеших людей, старающихся визгом и ударами ветвей пугать коней. Но все это, по-видимому, не оказывает ни малейшего влияния на нервы дам, как молодых, так и старых. Даже значительно более потрясающий случай, один из тех, что здесь, я боюсь, происходит нередко, не вызвал тех крикливых проявлений страха и волнения, которым так легко поддаются женщины запада по малейшему поводу.

Здесь происходил сегодня суд по поводу случая кражи. Собрание состояло из местного судьи (с большой книгой турецких законов и обильных разъяснений к [ним), нашего уважаемого хозяина и нескольких других старейшин – в качестве заседателей. Число последних колеблется в зависимости от важности случая, но шесть от каждого из заинтересованных братств составляет наименьшее число. Проступком в данном случае являлась кража топора, но так как проступок был совершен виновным второй раз, то он должен был подвергнуться более строгому наказанию. Сначала согласились на том, чтобы назначить штраф в 20 быков, но ввиду бедности виновного в краже, штраф после долгих дебатов был сбавлен до 15-ти быков.

На подобные суды вызываются свидетели. Сначала свидетелей расспрашивают, какой они придерживаются веры, а затем предлагают, если свидетель – мусульманин, произнести клятву на Коране в том, что он будет говорить правду. Но свидетельство их, несмотря на клятву, имеет вес только в меру доверия которым данное лицо пользуется, и свидетельство человека с плохой репутацией отвергается – считается недопустимым.

Виновного подвергают также допросу, и ему разрешается защищать себя и подвергать перекрестному допросу свидетелей. Судебное следствие, как и можно предположить (судя по тому, что репутация свидетелей иногда служит поводом для обсуждения), часто протекает очень томительно, продолжаясь несколько дней и иногда недель, и в течение всего этого времени, если случай настолько важный, что люди вызываются на суд из дальних мест, жалобщик и обвиняемый должны содержать на свой счет и своих свидетелей и заседателей.

Сторона, выигравшая дело, должна выплатить судье известную долю из того, что она получает, в размере от 2 до 4%. На братства возлагается приведение приговора в исполнение, и каждое братство должно помогать семьям своих членов (в рамках известной установленной пропорции) в выплате штрафов, будь то убийство (какого бы то ни было характера) или другие сознательные или невольные преступления. Часто дается довольно большой срок виновному или его семье для уплаты определенной части присужденного штрафа, но если в случае убийства выплата чрезмерно замедляется или не производится в определенный срок, то виновный предается смерти или какому-нибудь другому суровому воздействию.

Я воспользуюсь этим случаем (похоронами убитого уорка), чтобы дать вам описание церемоний, связанных с этим обрядом. Когда тело (как это и было в данном случае) не выставляется, у одной из стен комнаты помещают подушку на циновке; на подушке и вокруг нее кладется одежда умершего, а на стене, непосредственно над подушкой, висит его оружие. Комната полна женщин-родственниц и женщин — друзей семьи; все они сидят, а у двери стоит вдова. По обеим сторонам подушки сидят дочери и молодые женщины или девушки, как те так и другие – родственницы.

На лужайке перед дверью собираются мужчины. Один из них приближается к двери, издавая громкий жалобный крик, которому вторят женщины внутри; они встают и стоят, пока он тихо входит, закрывая глаза руками и становится на колени перед подушкой, прикладываясь к ней лбом. Молодые девушки, по обеим сторонам подушки помогают ему встать и он медленно удаляется. Остальные следуют один за другим, пока все не исполнят этой церемонии. Но старые люди обычно, вместо того чтобы издать жалобный крик, произносят несколько фраз утешения или призыва к бодрости и смирению, подобных: "На то воля бога".

Это большое сборище мужчин и женщин продолжается три дня, но женщины, принадлежащие к семье, и ее близкие родственники должны в продолжение двух недель принимать таким образом плакальщиков, между тем одежда и другие реликвии (умершего остаются нетронутыми до более значительного пиршества, которое  устраивается или через шесть месяцев, или в годовщину смерти. Самый неимущий черкес не преминет устроить поминки в тот или другой памятный день, но богатый устраивает тризну через неделю, две недели, сорок дней после смерти.

Если одежда ко времени смерти оказалась недостаточно хорошей, то изготовляется новая, и родственники добавляют различные предметы, как например, обувь, гетры, мешки, сшитые из кожи (для путешествий) и т. д.; все это кладут на циновку вместе с другими вещами и постепенно отдают соседнему мулле или тем, кто участвовал в церемониях. Семья ничего не может взять себе, кроме оружия, которое умерший носил, и коня, на котором он ездил.

Коня из уважения к памяти покойного держат на конюшне в течение шести месяцев и при этом его хорошо кормят. Если кто-либо умирает своей смертью дома, его тело сейчас же моют, завертывают в новую белую бумажную или льняную простыню и хоронят не позднее, чем через три, четыре часа, и в первой части обряда оплакивания участвуют ближайшие соседи. Если это убитый в бою, но не в набеге ради добычи (определенная черта проводится между тем и другим), его хоронят в одежде, в которой он был убит, и не подвергают омовению, так как предполагается, что он без промедления будет принят в рай, как павший, защищая свою родину.

Но если воин проживет несколько дней после своего ранения, то считается, что он успел за это время согрешить (быть может, сожалея о ранении или выразив нетерпение по поводу раны) и поэтому должен быть омыт и одет для своего путешествия в вечность. Те же церемонии производятся после смерти женщин или ребенка, но при менее многочисленных сборищах.

Черкесская кавалерия, гравюра О. Барнарда с рисунка Джеймса Станисласа Белла, издательство 1840 года в книге Белла «Journal of a Residence in Circassia during the Years 1837, 1838 and 1839».

"Тлеуш"  – вот слово, обозначающее "братство", "община"; слово это обозначает также "семя", или происхождение, род, потомство. (Однако, общеупотребительным словом равного значения является слово "ашиш"; так, например, при встрече с посторонним спрашивают – к какому "ашиш" он принадлежит (прим. автора).). Согласно традициям члены каждого "тлеуш" происходят от одного и того же рода или предка, и таким образом эти братства можно рассматривать как родовые общины, или кланы с той особенностью, что, подобно семенам, или зернам, все члены считаются равными. Не только своего рода двоюродным братьям и сестрам – членам одной и той же общины,  – запрещается заключать брачные союзы между собой, но и рабы и рабыни могут вступать в брак между собою только в том случае, если они принадлежат к различным братствам, и там, где, как это часто бывает, несколько братств входят, в один общий союз, этот закон имеет силу по отношению всех братств в целом.

...Князь Джанат повторил нам историю происхождения названия "черкес". История эта –  сказочная (или, по крайней мере, смешанная с легендами или сказками), но она имеет такое всеобщее распространение (Потоцкий в 1797 году слышал часть этого предания в Кабарде), что заслуживает некоторого внимания. Черкесы, албанцы и курды, гласит легенда, являются потомками трех братьев князей Арабистана, Один из этих братьев каким-то образом лишил одного человека глаза и последний отказался от всякого другого удовлетворения кроме "око за око". Дело было представлено на суд калифа Омара, который решил, что потерпевший имеет право требовать соблюдения закона возмездия "око за око". Вследствие такого решения все братья бежали из своей страны в Кара-Хисса (Малая Азия). Там до них дошла весть из Арабистана о том, что они могут вернуться в свою страну, так как изувеченный человек согласен на всякое возмещение за причиненное ему зло, какое они предложат, но братья, однако, решили искать счастья в других местах. Когда они покидали дом, где они обрели себе убежище, каждый повторял слово, от которого и произошло имя его народа.

Когда я заметил князю, что никогда не видел в этой стране картофеля, он стал уверять меня, что картофеля здесь очень много. На следующий день он принес нам образцы своего картофеля, который оказался ничем иным как прекрасными ерусалимскими артишоками,  – по-видимому, этот насущный продукт питания здесь неизвестен, как и морковь, репа и многие другие ценные овощи; по существу — здесь разводят только фасоль, лук, свеклу и капусту; последние два вида овощей солят и едят с медом!

...Взгляд на землю как на собственность, принадлежащую всем, следует считать, по моему мнению, одной из первых причин многих особенностей общественного строя черкесов; на основании этого взгляда на землю можно, по моему мнению, вывести заключение, что отдаленные предки этого народа были кочевниками равнин, которые предпочитали разведение стад овец и баранов, а также крупного рогатого скота постоянному занятию земледелием, введенному между ними, по всей вероятности, в более поздние времена. Мы видим к тому же, что при определении и выплате штрафов, а также при каких-либо сделках мерилом служит то или иное количество голов скота, что, однако, может быть заменено, по взаимному соглашению, другими ценностями.

 

<<< Рисунок Джеймса Станисласа Белла из книги «Journal of a Residence in Circassia during the Years 1837, 1838 and 1839».

Современное положение и нравы черкесских женщин произошли из смешения турецких и черкесских обычаев, только, кажется, что первые преобладают для замужних женщин, а вторые для незамужних, причем они являются полной противоположностью европейским обычаям, особенно в высших классах.

Дом и общество женщины недоступны ни для кого, как и в Турции, исключая мужчин ее собственной семьи, аталыка, ее детей, членов братства и мужа, которые всегда имеют к ней свободный доступ. Когда она идет к подругам в гости, то она тщательно закрывает голову и лицо густой вуалью, вся покрывается ею вроде манто. Она должна избегать встречи с мужчинами, но если это случается и если только это не рабы, она должна почтительно встать в сторонке, пока они не пройдут.

Девушка же, у которой узко стянут корсет, покрытый спереди серебряными аграфами (нарядная пряжка или застежка.), также как и шапочка, украшенная серебряными пуговицами и галуном,  – имеет воинственный вид, как будто ее невинность вооружена во всю и неуязвима для всех атак, в то время как волнистые локоны ее длинных волос, ее развевающееся платье и ее скромная походка, придают ее фигуре женственность, а если она высокого роста, то достоинство и грацию; девушка, повторяю, выходит без покрывала и если случается, то она смешивается с толпой мужчин без всякой робости.

Взрослая красавица-девушка, которую я часто вижу входящей сюда в кунацкую, полную мужчин, чтобы навестить больного воина, заставляла меня много раз думать об Орлеанской деве, исполнявшей вместе с этой обязанностью и свой воинственный долг в отношении своих товарищей по оружию.

Хотя таким образом и скрыты прелести замужней женщины от постороннего взгляда, но не нужно думать, что этим у них совершенно заглушена главная характерная черта их пола (и, конечно, не менее свойственная им, чем другим) – желание нравиться, потому что покрывало, которое они носят, обыкновенно бело, как снег, и ниспадает широкими складками, часто оно сделано из тончайшего муслина или из самой лучшей ткани, какую они только могут достать, а накидка или плащ, одна из самых дорогих частей костюма черкесской женщины, бывает из очень широкого куска европейской шерстяной материи, красота и стоимость которой зависит от средств владелицы.

Управление семейными делами находится в руках отца, но я здесь достаточно видел и слышал, чтобы убедиться, что это главенство, как и в других странах, зависит от степени интеллигентности, и если женщина обладает им, то скипетр переходит в ее руки.

...Я не знаю, какой путешествующий или странствующий по свету парижанин внушил черкесам мысль улучшить божье создание стягиванием бедер юных девушек тугим кожаным поясом с находящимися в нем косточками китового уса, носимый ими до самой свадебной ночи, когда жених имеет право разрезать его своим кинжалом. Этот обычай существует и теперь, но несколько лет тому назад его разумно сделали шире и уничтожили совершенно китовый ус.

Невеста не имеет права показываться до свадьбы нигде, кроме своей комнаты, сидит в ней и принимает визиты и поздравления женщин; это продолжается обыкновенно 10–14 дней, а иногда и месяц после того, как она покинула свой дом. Считается неприличным, чтобы невеста много говорила и потому за нее должна отвечать на все вопросы и поздравления женщин ее сноха… В течение этого времени бедный жених не имеет права видеться со своей невестой, и если он хочет ее навестить, то должен это делать только ночью.

Жених изгоняется до свадьбы даже из общества своих родителей, и лишь после того, как он является к ним с подарком в виде буйвола, овцы или козы для пира и после поцелуя руки, он получает разрешение посетить свою жену, что ему разрешается делать только ночью.

При рождении первого, да и последующих сыновей, повторяется та же церемония, но, к сожалению, я должен заметить, что этого никогда не бывает по случаю рождения девочки. В течение нескольких лет молодого отца не должны видеть вместе с его детьми, ни даже разговаривающим с его родителями, если при них находятся его дети. Этот этикет существует для всех классов, но обыкновенно правил этого обычая строго придерживаются только уорки и князья. Они-то и заботятся обыкновенно о том, чтобы их дети (особенно мальчики) тотчас же после рождения передавались бы на попечение аталыка на 10 или 12 лет. Так поступают тоже некоторые из самых богатых и влиятельных тфокотль, другие же классы стараются оставить детей дома, пока они не станут помощниками, и отдают их только в том случае, когда хотят избежать издержек, так как аталык дает ребенку все. 

Около 15 лет назад одна вдова из благородного псадугского (бжедугского) рода после смерти своего мужа получила разрешение от его семьи навестить своих родных. Затем вместо того, чтобы вернуться обратно, как ей приказывал долг, она осталась в родной провинции и вышла замуж без разрешения и не считаясь с тем, что за нее было заплачено. Тогда Шупако потребовали беглянку, как собственность семьи их братства, обратно; и так как на их заявление не было дано ни ответа, ни удовлетворения, то они призвали на помощь агуджипсис, чтобы отомстить за такое оскорбление.

Призыв прогремел по холмам и долинам до самых отдаленных ущелий Абадзак и нашел отклик в сердцах 4–5 тысяч воинов, собравшихся в долине против Кубани под предводительством двух опытнейших предводителей — Керику и Калабатоку из Шупако. Они отправились во вражескую провинцию. Жители ее тоже быстро вооружились и чтобы лучше отразить натиск, обратились за помощью к другим адыгам, но, узнав настоящую причину, те потребовали, чтобы делу придали законный ход и предоставили псадуг их судьбе. Последствием этой войны было сожжение нескольких аулов и смерть одного из их  князей вместе с некоторыми другими. Только тогда согласилась оскорбленная сторона передать дело суду...

  

// По Дневнику Джеймса Белла
«Journal of a Residence in Circassia during the Years 1837, 1838 and 1839» путешествовал Аслан Дымов.